Шрифт:
Закладка:
Маньчжурский воин. XVII в.
Понятно, что одними своими силами казаки удержаться на Амуре не могли. Отдельные партии искателей приключений, правда, появлялись вновь из сибирских городов: одни присоединялись к Онуфрию Степанову, другие грабили за свой счет, подвергаясь всевозможным опасностям. Раз, например, одна такая партия в 30 человек была поголовно истреблена гиляками; казаки Степанова тои дело находили в юртах туземцев вещи убитых соотечественников, а на плесах – сожженные и порубленные русские лодки. Другие присоединялись к войску Онуфрия Степанова, которое вместе с такими вновь присоединившимися охочими людьми достигло постепенно численности около 500 человек.
Чертеж реке Амуру Хабарова
Несмотря на неблагоприятные условия, войско продолжало в течение лета разъезжать по Амуру и собирать ясак преимущественно с гиляков, так как остальные туземцы в значительной своей массе выселились, а зиму проводили в укрепленном Комарском остроге. Понятно, что такое хозяйничанье кучки казаков на реке, входившей в состав владений соседнего государства, могло иметь место лишь до поры до времени. 30 июня 1658 года многочисленный китайский флот, состоявший из 47 судов, с большим «огненным нарядом», с пушками и мелким огнестрельным оружием, напал близ устья Сунгари на русские суда. Китайцы пустили в ход свою артиллерию и убийственным огнем сбили казаков на берег и нанесли им полное поражение. Сам Онуфрий Степанов и с ним 270 человек либо пали в бою, либо попали в плен; некоторые изменили и сдались китайцам без боя. Спаслось только одно судно с 57 человеками, которое как-то ушло от неприятелей. От погрома уцелел отряд, воевавший в то время на Сунгари и не участвовавший в битве; казаки, сумевшие бежать от китайцев, присоединились к нему. Образовался отряд в 227 человек; в атаманы выбрали племянника Хабарова – Артемия Филиппова Петриловского. Этот отряд продолжал некоторое время разбойничать и собирать ясак в низовьях Амура, еще не завоеванных китайцами. Афанасий Пашков, занятый постройкой острога на Нерче, прислал звать их к себе, но они, отобрав хлебные запасы у его посланных, поплыли «для шарпанья», к морю. На море на них опять напали китайцы и разбили наголову; от погрома уцелели лишь немногие. Поневоле приходилось думать о возвращении восвояси. Небольшая часть осталась в Комарском остроге, рассчитывая как-нибудь просуществовать набегами и грабежом. Остальные пошли искать Пашкова. Толком не знали, где он; думали, что он обоснуется в Албазине, куда они и направились; но в Албазине никого не нашли. Однако, сверху, они видели, водою несло строельный лес, рубленный в плотах и порозно, и это обстоятельство обнадеживало их, что Пашков действительно недалеко и где-то строит город. Они пошли дальше Тугирским волоком, но нигде не нашли признаков его и его полчан. На волоку их изнял голод, не хватало хлеба; пришлось пробиваться грибами, ягодами, кореньями и травою. Наконец, после долгих мытарств, добрались до Илимского острога.
Чертеж реке Амуру Ремезова
Что касается казаков, оставшихся было в Комаринском остроге, то и их недостаток продовольствия заставил уйти с Амура. Они благополучно перебрались к Пашкову, который принял их к себе на службу. Но привычка к привольной жизни и к разгулу взяла свое: они обворовали служилых людей Пашкова и пошли грабить казенные суда на Шилке.
Так закончилась начатая Хабаровым экспедиция «в Дауры».
V. Албазинский воровской острог
После разгрома Онуфрия Степанова, амурская авантюра была оставлена. Правительство убедилось в невозможности, с теми незначительными силами, которыми оно располагало в восточной Сибири, удержаться на благодатных берегах великой реки, впадающей в Тихий океан. Отказавшись от мысли о быстром захвате Амура, русские стали укрепляться на верховьях Шилки, где ими был основан город Нерчинск и отсюда очень осторожно и медленно подготовляли дальнейшее продвижение на юго-восток. Построенные на Амуре городки и крепости, брошенные на произвол судьбы, пришли в упадок или были срыты китайцами. Однако среди сибирского казачества жива была память о «второй Лене» и героическая и история первых завоеваний на Амуре влекла воображение, а предания о богатой добыче возбуждали алчность. Для всяких искателей приключений и легкой наживы, для «гулящих» людей, еще прочно не осевших на новых территориях и не привыкших к оседлой жизни и к усидчивому труду, для удальцов с темным прошлым и неясным будущим, словом, для того еще очень подвижного люда, которого было так много в только что завоеванной окраине, – Амур оставался обетованной землей удальства, подвигов и легкого обогащения.
Типы русских судов в Сибири XVII века: дощаник, каюк и коч
Через семь лет после Онуфрия Степанова, на Амуре появилась небольшая шайка беглых преступников, спасавшихся от ответственности и наказания, возглавляемая ссыльным поляком Никифором Романовым Черниговским. Черниговский еще в 1638 году попал в Сибирь в числе других польских военнопленных, которых русское правительство опасалось держать в центральных областях. Как и прочие его соотечественники, заполнявшие собою гарнизоны в Сибири, он был здесь записан в службу; он служил сперва в Енисейске, потом в Илимске. Самые условия службы и жизни в Сибири способствовали развитию буйного своеволия среди служилых людей, чувствовавших себя в полной безопасности вдали от Москвы и мало считались с своими непосредственными начальниками – воеводами, лишь временно пребывавшими в сибирских городах. У Черниговского, в конце концов, произошло столкновение с илимским воеводой Лаврентием Авдеевичем Обуховым, который сильно притеснял и грабил своих подчиненных и вызвал против себя всеобщую ненависть. Говорили, что воевода оскорбил сестру Черниговского и тем навлек на себя его месть. В июле 1665 года Черниговский случайно съехался с Обуховым на реке Киренге, где летом обычно имела место оживленная ярмарка. Здесь к этому времени собиралось по пути из Якутска на Русь большое число торговых и промышленных людей, ехавших на родину с приобретенными в Сибири мехами, а также служилых людей; воевода приехал поэтому из Илимска для сбора пошлин и производства суда; его пребывание на Киренге ознаменовалось всякими насилиями, вызвавшими всеобщее озлобление,
