Улица прорезала Акалладален ровно посередине, вдоль нее по обе стороны теснились дома. Вдоль дороги тут и там попадались припаркованные автомобили, августовское солнце медленно опускалось над унылой местностью. Бергер прислонился к фонарному столбу. Весь мир внезапно ускорился, медленное увядание сменилось густой интенсивностью. Внутри у Бергера что-то гудело.

Он видел перед собой Молли Блум. На какое-то мгновение ему показалось, что он видит и маленькую дочку. Они кружились у него внутри.

Когда гудение прекратилось, он смог рассмотреть сцену, зафиксировать ее взглядом, вобрать в себя. Стояло полное безветрие, и было так тихо, что казалось, будто над пригородом царит возвышенный, можно сказать, благородный покой.

И вместе с тем — для парня с окраины, как Сэм Бергер — спрессованный панический страх.

Он проскользнул в приоткрытую калитку в высоком деревянном заборе. Отворившую ему женщину он узнал по фотографии с вечеринки из «Фейсбука», она провела его в тот самый сад, и вот он уже сидит в гамаке с коктейлем в руках. Сделав глоток, Бергер подумал: надо уже с чего-то начать. На вкус похоже на самогон. Наверняка в основе тайного рецепта напитка какое-нибудь домашнее спиртное.

— Значит, секрет? — спросил Бергер.

Женщина лет сорока, с явно осветленными волосами подалась вперед и, оказавшись совсем близко, произнесла с легким акцентом:

— Такой же секрет, как и вы.

Бергер выдавил из себя улыбку.

— Я польщен, — сказал он. — Для простого служащего страховой компании…

— Только ничего не подумайте, — перебила его женщина, не отстраняясь. — Мой муж может вернуться в любую минуту.

Поскольку Бергер уже погуглил информацию о Юлии Берглунд и знал, что она недавно развелась, он не стал отвечать и перевел разговор на другую тему:

— Когда вы в последний раз видели Надю?

— Вы «пытались с ней связаться»?

В интонации отчетливо прозвучали кавычки.

— Да, речь идет о ее автомобиле, — сказал Бергер.

— Об этой колымаге? — удивилась Юлия Берглунд. — В последнее время с ней было все в порядке. К тому же в июне Надя отдавала ее на целую неделю в какой-то зверский сервис.

— А «в последнее время» — это когда?

— Я же говорю, с ее чертовым фургоном все хорошо. Недавно прошел техосмотр. Все как обычно.

— Машину вскрыли, — сказал Бергер. — Все повреждения внутри.

— Ну, если бы Надину машину взломали, я бы об этом узнала. И все увидела своими глазами.

Бергер насторожился. Возможно, он близок к прорыву. Вполне вероятно, что Юлия Берглунд преувеличивает свою близость с соседкой, а может быть, она и есть та лучшая подруга, которой Надя доверяет все свои тайны.

— Такие повреждения невооруженным глазом не разглядишь, — уклончиво сказал он. — Так когда вы видели ее в последний раз?

— Сегодня четверг?

— Четверг, восемнадцатое августа, — кивнул Бергер.

— Значит, это было в воскресенье вечером. Она пришла с работы в районе половины восьмого, помахала издалека. Я как раз возвращалась с пробежки.

— Получается, она работала в воскресенье?

— Надя постоянно работает.

— Она вернулась с работы на машине?

— Да, ей без этой развалины никак, у нее работа по всему городу. В том числе в самых отдаленных районах. И всю утварь для уборки она возит с собой.

— Белый фургон марки «Рено Кангу» с регистрационным номером RUS 328?

— Цифры я не очень помню, — пожала плечами Юлия. — А вот над RUS мы много смеялись.

— И с тех пор вы машину не видели?

— Ни машину, ни Надю.

— А обычно вы часто общаетесь?

— Да, Надя — одна из лучших моих подруг. Best friends forever[5].

— И вы не имеете ни малейшего представления, где она сейчас?

— Нет. Конечно, она может быть у этого мужика, с ним она превращается в полную размазню.

Бергер сосредоточился на том, чтобы правильно сформулировать следующий вопрос:

— А вы видели этого «мужика»?

— Это уже похоже на допрос. Вы из полиции?

Бергер замахал руками, надеясь, что это выглядит достаточно убедительно.

— Если машина у этого мужчины, я могу ее найти. У меня дедлайн, если я не смогу оценить ущерб, нанесенный автомобилю, сегодня, есть риск, что Надя не получит своих денег.

Юлия посмотрела на него скептически. Приняла для себя решение, кивнула:

— Я ничего о нем не знаю, sorry. Правда, совсем ничего.

— Разве вы с Надей не близкие подруги? Best friends forever?

— Она сказала только, что хочет сначала посмотреть, к чему все это приведет, прежде чем что-то рассказывать. Этот мужик у нее относительно недавно появился, летом.

— А сейчас разве не лето?

— Вопрос спорный. Вроде в июне. Именно потому, что мы с Надей близки, мы такие вещи и не обсуждаем. Типа, «хуй». Типа, пусть идет как идет. Хотя обычно у нас на крайний случай было что-то вроде подстраховки.

— Подстраховки?

— Или кодового слова. Конверт, который полагается вскрыть just in case[6], такие вещи. Но не в этот раз. Тут она потеряла осторожность.

— А часто такое бывает? Подстраховки?

Юлия Берглунд сделала большой глоток и уставилась на Бергера.

— Вы действительно полицейский, — сказала она наконец.

— Страховой следователь, — вяло возразил Бергер. — Чем-то похоже.

Не прошло и минуты, а Бергер уже стоял на улице. Последнее, что сделала Юлия Берглунд, — вырвала у него из рук стакан, залпом выпила коктейль и распахнула перед Сэмом деревянную калитку.

Бергер стоял, рассматривая забор. Высокий, глухой стеной окружающий сад.

Какую информацию он извлек из встречи с Юлией? На первый взгляд, почти никакой. Но это только начало.

В воскресенье вечером Надя была дома, письмо отправили позавчера, во вторник, шестнадцатого августа. Значит, Надя исчезла в промежуток между вечером воскресенья и временем выемки писем во вторник, то есть второй половиной дня. Вероятнее всего, в понедельник.

Дальше: мужчина, новый знакомый, которого Надя скрывала даже от лучшей подруги, настолько близкой, что они друг друга «подстраховывали». Правда, не в этом случае.

Самогон. Беспокойство за безопасность.

Очень слабый, но все же различимый славянский акцент.

Надя и Юлия. Best friends forever.

Маленький украинский анклав здесь, в Акалладалене?

Бергер прошел дальше по прямой главной улице, нашел Надин дом, такая же деревянная стена вокруг участка, ручка калитки. Заперто.

Он повернул, зашагал обратно, вверх по улице. Подняв взгляд, осматривал фонарь за фонарем. На одном из фонарных столбов заметил что-то необычное. Подошел ближе.

Камера наблюдения, на самом верху. Правда, разбитая; над объективом подрагивает оставшийся осколок стекла. Бергер присел на корточки. Внизу, на тротуаре, битое стекло. Насколько пыльное? Не особенно. Разбито относительно недавно. Больше никаких следов.

Бергер поднялся, увидел на другой стороне улицы сухощавую старушку с пуделем. Перешел дорогу.