Шрифт:
Закладка:
Дело в том, что именно ветеринарные клиники (а также человеческие больницы) стали рассадником, откуда в последнее время принялись распространять импалы – наркотики нового образца, настоящий бич двадцать третьего века. Теперь от потребителя этой дури не требовалось вдыхать порочный ядовитый дым, нюхать отравляющие кристаллы или делать самому себе гнилостные инъекции. Нынче наркотик стал электронным. Распространители, за изрядную мзду, меняют прошивку у имплантов – для людей в больницах, для животных в ветлечебницах.
Благодаря новой прошивке клиент может сам, усилием мысли, активировать центры удовольствия у себя в мозгу. Теперь, чтобы получать кайф, ему не требуются ни еда, ни секс, ни вино, ни валерьянка. Клиент бесконечно раздражает свой центр эйфории, не отвлекаясь ни на что в реальной жизни. Он не спит, забывает есть, пить, не говоря о выполнении социальных обязанностей. Вскорости отравленный человек (или животное) полностью погружается в мир сладких грез, ни на что не реагируя и замаривая себя сладкими видениями до полного изнеможения.
Попыткам излечения подсевшие на импалу бешено сопротивляются. Но если не делать обратной операции, не извлекать из чипа зловредную программу, то в среднем для кота или собаки-наркомана срок жизни после заражения составляет не более трех-четырех месяцев. Человек протягивает до полутора-двух лет. Совершенно естественно, что импала строжайше запрещена во всех государствах Твердой Земли и в Подводной республике. За ее распространение полагаются огромные сроки каторжных работ, обычно на лунных рудниках: двадцать или тридцать лет – для человека. И семь, а то и десять – для кота или собаки.
Но все равно: суммы, которые платят клиенты за импалу, столь огромны, а себестоимость самой вредоносной программы настолько ничтожна, что тысячепроцентная прибыль привлекает в сей грязный бизнес все новые преступные группировки.
Как удалось вынюхать нашему Мухтару XIV, работавшему под прикрытием, клиника «Равновесие» курировалась наркомафией. Именно там, как он доложил по команде, клиентам в их чипы устанавливалась импала – котам, собакам, а иногда и людям. Нам с Настей следовало проверить это.
Мы с ней доехали по «трубе» от управления до ближайшей к клинике станции, а там прошлись пешком. Двухэтажные особняки для проживания людей утопали в растительности. Сейчас она сменила свой цвет с зеленого на желтый и красный, и мне, в силу особенностей моего кошачьего зрения, которое фокусируется на том, что находится на расстоянии пяти-шести метров от носа, она казалась расплывчатым зелено-красно-желтым пятном. Было очень красиво: будто идешь внутри разноцветного тоннеля.
Я изо всех сил сдерживал свои древние инстинкты: хотелось отвлекаться на разнообразные, в том числе очень привлекательные, запахи, которые со всех сторон улицы долетали до ноздрей. В чистом и теплом осеннем воздухе ароматов было очень много. Но я был спецкот, который шел на спецзадание, и мне, конечно, не пристало вести себя подобным образом – вдобавок на глазах партнера.
Мы вошли в лечебницу незадолго перед обедом. Несмотря на то что теперь каждая чипированная кошка (да и собака) могла приходить в ветклиники самостоятельно, посещать их вместе с человеком считалось хорошим тоном, древней, освященной веками традицией.
Клиентов в «Равновесии» не оказалось. За стойкой за своим стационарным компьютером скучал человек: администраторша лет сорока. Звякнул колокольчик у двери, женщина в белом халате и наколке в волосах подняла на нас с Настей глаза. Мы поздоровались, мой партнер спустила меня с рук и поставила на стойку перед дамой.
Я вдохнул воздух больницы и почувствовал (неуловимый, конечно, человеком) тонкий привкус разлитого в воздухе разврата. Обычно администраторы, которые устанавливали импалу, строжайше воспрещали пробовать наркотик на месте, однако многие клиенты не могли удержаться, чтобы не начать кайфовать. Отголоски этого удовольствия чувствовались. Я еле заметно подмигнул Настюше: мол, все точно, мы пожаловали по адресу. Она прочитала мой сигнал и сразу взяла быка за рога.
– Я от Досси, – сказала она. Доссей звалась старая кошка-наркоманка, третьего дня погибшая от передоза.
Василий, командир нашей группы, снабдил нас оперативной информацией, что вроде бы она чипировалась импалой здесь, в «Равновесии».
– От Досси? Кто такая? – холодно отвечала администраторша.
– Она тут у вас лечилась, – продолжила Настя. – Ну, вы понимаете, от чего.
– Не понимаю. – Лед, исходящий от женщины, стал ощутим настолько, что в помещении будто похолодало.
– Хочу, чтоб вы нас импалой ширнули, – напрямик проговорила Настя. – Сперва моего партнера-котика, – она кивнула в мою сторону, – а если его годно вштырит, тогда и меня.
– Вы нас с кем-то путаете, – отвечала дама. – Мы такими вещами не занимаемся.
Что ж! План «а» явно не удался, да я, честно говоря, и не надеялся. Установщики импалы обычно ведут себя крайне осторожно. Они слишком многое теряют, чтобы с бухты-барахты повестись на провокацию от незнакомой персоны.
Поэтому нам с Настей следовало переходить к плану «б». И моя компаньонка проделала это виртуозно. Она якобы неловко сделала шаг в сторону и обрушила рекламный стенд. На нем размещались две поваренные книги: одна – для котов, другая – для собак, и рекламные образцы с готовым питанием для питомцев (раньше это называлось «корм для животных», но оба этих слова – и «корм», и «животные» – были строго запрещены как нетолерантные после Великой видовой революции).
Дама-менеджер вскочила с места и закричала: «Что вы творите!»
Настя рассыпалась в извинениях, бросилась поднимать с пола банки с едой и книжки. Администраторша выскочила из-за стойки и кинулась ей помогать.
Наступил момент действовать мне. Пользуясь тем, что хозяйка офиса, ползая по полу, увлеклась восстановлением порядка, я соскочил со стойки прямо к ее компьютеру. Моей задачей было: подключиться через свой мозговой имплант к устройству и перекопировать содержащуюся в нем информацию. Там наверняка нашлись бы следы преступной деятельности организации. Я через свой внутренний порт стал устанавливать соединение с компом, но дама, почуяв неладное, вскочила и, увидев меня на своем рабочем месте, что есть силы закричала: «Брысь!»
Это древнее оскорбительное стоп-слово лет сто пятьдесят как запрещено на всех континентах и, как говорят, в знак солидарности с земными кошачьими в Подводной республике. Шокированный столь явным проявлением сегрегации и апартеида, я бросил взгляд на Настю. Она могла немедленно привлечь женщину к ответственности,
