— А если при виде паладина некоторые сразу ломанутся на выход? — уточнил Антон.

— Из зала два выхода основных и два запасных. Вы с Андреем возьмёте на себя основные. Все четыре будет прикрывать ещё личная охрана отца и охрана завода. Все проверенные, бывшие военные.

— А я-то что буду делать? — возмутилась Кэт. — Просто секретарём поработаю?

— Не только. Думаю, чтобы всё-таки не распугать всех сходу, накинешь на нас невидимость.

— Хоть какая-то от меня польза, правда? А то уже хотела писарем в штаб податься.

— Хватит прибедняться, — высказал Андрей, — твой крик баньши столько раз выручал, может и сейчас пригодиться.

Наступило назначенное время, мои бойцы и охранники ненавязчиво со скучающим видом заняли свои позиции. Начальники цехов и основных подразделений заняли место в президиуме, отец вышел на трибуну. Несколько сотен в зале замерли в ожидании, желая узнать, ради чего их внезапно сдёрнули с рабочих мест.

Я осторожно выглянул из-за занавеса, чтобы одним глазком окинуть зал. Твою же мать, как разобраться в таком количестве? Одна только надежда, что тёмных среди них не много. По территории предприятия я передвигался в костюме, чтобы не привлекать внимания, теперь за кулисами снова принарядился в броню.

«Ну что, ты готов?» — дежурный вопрос к сущности. — «Надеюсь сегодня без капризов?»

«Не понимаю, о чём ты» — прошелестело в голове, — «я всегда здесь.»

«Тогда погнали. И не смей меня подвести!»

Кэт встала рядом со мной, развела руками и воздух вокруг нас мелко завибрировал, как над раскалённым асфальтом. Стараясь не коснуться кулис, а самое главное не топать, мы вышли на сцену и встали по центру на самый край, между собравшимися в зале и президиумом. Я обвёл глазами зал, да, тёмные здесь были, но не так уж много. Едва заметные серые столбы струились в потолок над дюжиной присутствующих. Я продиктовал Кэт координаты каждого. Можно было уходить обратно за кулисы и отдать списки начальнику охраны, что я и собирался сделать.

Развернулся, чтобы идти обратно и увидел уходящий в потолок серый столб над заместителем генерального директора, который сидел ближе всех к трибуне, с которой продолжал вещать отец. Меня он не видел, зато я видел, как он готовится к атаке. Ещё немного и он прикончит ничего не подозревающего графа Строгонова. Ну уж дудки!

Я влил силу в «Громовержцев» и в один прыжок оказался перед этим гадом, всаживая пылающий клинок в область сердца. Беззвучно открывая рот, тёмный схватился за клинок. Огонь охватил его руки и начал расползаться по телу. Несколько секунд и я сбил ногой пылающий труп с меча. Естественно я теперь стал видимым для всех, Кэт за мной не успела и по залу прокатился изумлённый возглас. Люди начали вскакивать с мест, но вмешался отец.

— Все успокойтесь и сядьте на свои места! — прозвучал его сочный бас из динамиков. — Это императорский паладин, он приехал, чтобы помочь разобраться с тёмными магами. Вам ничего не угрожает!

Зал продолжал роптать, но уже тише. Я подошёл обратно к краю сцены и сделал пару финтов фланкировки, после чего поклонился залу. Ну теперь точно народного пора давать, можно и «Тэфи» в придачу. Толпа в зале никогда раньше не видела паладина в сияющих доспехах и с пылающими мечами в руках, аплодисменты сменились овацией. Я ещё немного повращал клинки и отработанным движением отправил их в ножны.

Несколько присутствующих по понятным причинам оказались не в восторге и пытались ненавязчиво пробраться на выход. К их рядам неторопливо шли охранники, значит Кэт уже передала список и тёмных начали окружать. Один из тёмных внезапно решил прорываться любой ценой, пока не поздно. Немного непривычно видеть, как человек в сером комбинезоне и каске перепрыгивает через несколько кресел, сбивает с ног охранника и устремляется к выходу. Пули хлестнули по спецодежде, но в ней оказался энергетический щит, зато добрый заряд из бластера разнёс ему грудную клетку и окрасил чёрной кровью дверь. От пытавшегося сбежать остались только ноги и то, из чего они растут. Теперь в зале осталось только одиннадцать засланных казачков.

— Теперь я точно знаю, что здесь есть посланники тьмы, — на фоне воцарившейся тишины раздался из динамиков спокойный и уверенный голос отца. — Если вы сдадитесь добровольно, обещаю сохранить вам жизнь. Будьте благоразумны, вы окружены и шансов на побег нет!

Сидевшие в зале сравнялись цветом лица с белыми халатами и серыми комбинезонами. Все вертели головами в поисках адептов тьмы, можно подумать, что они смогут их отличить от нормального человека. Те, кто пытался протиснуться к выходу, давно заняли свои места, в надежде, что их не смогут рассекретить. Над тем, что сидел в шестом ряду, серый столб был более плотным, чем над другими. Вместо халата и комбинезона, как на большинстве, на нём был добротный чёрный костюм. Возможно представитель тёмной элиты. По выражению лица он ничем не отличался от сидевших рядом. Если бы я не увидел особую отметку, ни за что бы не подумал, что он тёмный. В это время список тёмных оказался в руках отца.

— Никифор Титович? — прозвучал в динамиках удивлённый голос отца. Господин в чёрном костюме удивлённо вскинул брови, а те, что сидели рядом с ним, попытались отстраниться. — Встаньте пожалуйста.

— Я? — удивился названный по имени тёмный. — Ваше сиятельство, я не понимаю, почему вы уделили мне внимание, что со мной не так?

— Павел Петрович, неужели я ошибаюсь? — решил уточнить отец.

— Никак нет, Ваше сиятельство, всё верно, — кивнул я.

— Господа, сидящие рядом с Никифором Титовичем, пропустите его, чтобы он смог подойти к трибуне.

Пять человек, отделявшие его от прохода, поторопились выполнить просьбу владельца и гендиректора концерна. Но не столько из уважения, сколько из догадки, что этот самый Никифор является адептом тьмы. Мужчина в дорогом чёрном костюме окинул брезгливым взглядом шарахавшихся от него сотрудников и неторопливо пошёл в сторону трибуны, сохраняя важную осанку.

— Уверяю Вас, Михаил Фёдорович, это какое-то недоразумение, — пожал он плечами и обратил взор ко мне. — С чего вы решили, молодой человек, что я могу быть тёмным? Я работаю на этом предприятии больше двадцати лет. Работники меня боятся, но уважают, к моей работе никогда не было нареканий свыше. Я ведь правду говорю, Михаил Фёдорович.

— Абсолютную, — кивнул отец. — Я доверял Вам самые сложные задания и