— А как вы думаете, не мог он, ну, как бы сказать. В общем, от одиночества, от болезни бывает, что люди устают и решают уйти из жизни. Вот Дмитрий, он не мог такое решение принять? — осторожно уточнил Лев.

Старик нахмурил густые белые брови:

— Только не Митя, в нем дух сильный. Борец он по натуре, любую трудность преодолеет. Ведь всю жизнь человек доказывает, что все сам может, несмотря на инвалидность. Да и дома у него столько дел недоделанных осталось. Ягоды в тазу лежали замоченные, чтобы вечером варенье сварить. Ну, сами-то подумайте, станет человек ягоды замачивать на варку, если решил на себя руки наложить?

— А можете проводить до его дома? — попросил опер. — Осмотрю его вещи, вдруг найду зацепку, куда он мог направиться.

Старик засобирался, подхватил палку, снял с гвоздика скромную связку с двумя ключами. Пока они шли по пустынной улице, Лев удивился:

— У вас место хорошее, вроде и от дороги недалеко. Почему так людей мало?

Дедок грозно ткнул клюкой куда-то в сторону:

— Говорю же, эти дачи давали инвалидам от предприятия нашего. А сюда дорога — яма на яме, автобус не ходит, воды теперь нет, только с колонки таскать. Ну какой инвалид прожить тут сможет?! А государству на нас наплевать, электричество гроза оборвала, так месяц сидели при свечах. И зимой тут тоже нет ни воды, ни света, Митька живет, как пещерный человек. Он уже и жалобы писал в администрацию, президента собирался просить повлиять на ситуацию. Стройка там через два километра как началась, так одни беды от этого поселка. То кабель перерубят, копают, то воду отвели, так что у нас теперь нет. А что будет, когда заселятся богачи эти? Совсем со свету нас сживут! Если инвалиды да пенсионеры, то что теперь, можно нас в расход и за людей не считать. — Старик задыхался от ходьбы, уже еле переставляя ноги. — Им дорогу отгрохали, а мне «Скорую» вызывали в июне, так проехать не смогла машина по колдобинам. Митька волоком тащил меня на простыне пять километров! Куда такое годится! На него одна надежда, что достучится до верхов, найдет управу на строителей этих. Голова у Митяя светлая, он и в интернете разбирается, и написать может складно. Ну вот, пришли.

Старик совсем обессилел от прогулки, он опустился тяжело на завалинку и сунул ключ в руки Гурову:

— Иди, смотри, чего надо. Беспорядка не наведи, Митя не любит такого. Вернется, меня отругает еще, что чужим в дом разрешил ходить.

Лев заверил старика:

— Не переживайте, я все положу обратно на свои места.

Щелкнул простенький замок, со скрипом отворилась дощатая дверь, и опер шагнул внутрь дома Дмитрия Плесова. В скромном жилище в одну комнатушку поражала чистота. Как и говорил старик, все вокруг свидетельствовало о педантичности хозяина. Книги были составлены корешок к корешку, дощатые полы отмыты до блеска, окна тоже сияли чистотой. Кровать стояла заправленная, без единой морщинки на клетчатом, больничного вида, одеяле. Лев открыл шкаф: здесь Плесов хранил все свои нехитрые пожитки, внизу — начищенная кухонная утварь, две полки — аккуратная стопка из одежды и постельного белья. На подоконнике выстроились бумажные папки с аккуратными надписями. Лев открыл первую в ряду и внимательно вчитался в текст — письма в разные инстанции о бедственном состоянии коммуникаций в дачном поселке. В остальных были рассортированы фотографии природы; птицы отдельно, папка с насекомыми, папка со снимками цветов. Он уже хотел закрыть все, как хмуро принялся отсчитывать, разговаривая сам с собой: «Один, два, четыре, пять, шесть. А где папка номер три?»

Скрупулезный Плесов пронумеровал каждую папку, внутри хранилищ тоже вел опись количества снимков или писем. И на подоконнике не хватало папки с номером три. Лев подхватил письма и начал листать, сверяя номера, просматривая содержимое. Как вдруг его отвлек крик снаружи и сильный грохот. Он бросился на улицу, решив, что старику стало плохо. Но как только открыл дверь, над головой что-то завыло и обдало страшным жаром. Все перед глазами затянуло черной пеленой, от которой свело судорогой горло. Инстинктивно захотелось сделать большой вдох, но он остановил порыв усилием воли. Прикрыл глаза и бросился прямо, в голове звенела только одна мысль: «Пожар! Старик, его надо вытащить!» Еще один удар и грохот, багровая дымная пелена затянула весь маленький дворик, гудящее пламя мгновенно взметнулось над сухим заборчиком, впилось в аккуратно сложенную поленницу. От жара и черной гари почти ничего не было видно, пламя окружило Гурова, жгло лицо, подпаливало ресницы. Он с трудом позвал старика:

— Фанурин!

На мгновение оперу показалось, что кто-то застонал в ответ. Он бросился на звук, но тут же споткнулся об осколки и упал на колени, потеряв равновесие. Волосы на голове затрещали от подползающего огня. Лев натянул куртку на голову и пополз по двору в окружении пламени, которое жрало деревянные постройки. Наконец под рукой оказалось что-то мягкое, пенсионер лежал без сознания почти у самого входа. Гуров едва успел толкнуть ногой перекошенную калитку и вместе со своей тяжелой ношей отползти подальше в прохладную траву, как с грохотом рухнула крыша дома. Сноп искр взлетел вверх, их накрыло страшной волной жара. От боли он не выдержал и застонал, на спину будто выплеснули поток кипятка. Но времени нет на страдания, он оттер копоть с лица, разлепил ресницы и кинулся к старику. Тот мутными глазами в черноте сажи водил по сторонам, хрипел в судорогах:

— Бутылки, бутылки летели.

— Тише, тише, берегите силы. — Лев попытался приподнять старика.

Тяжелое тело ворочать одному было почти нереально. Он вспомнил о рассказе Фанурина и подстелил под обмякшего пенсионера свою куртку. По проулку к горящему дому бежали несколько человек, женщина на ходу причитала громко:

— Воды-то, воды нету тушить! Сгорим же, сгорим!

Гуров сипло прокричал дачникам:

— Пожарку, звоните в пожарку! Землю сыпьте!

Ему помогать тушить пожар было некогда, опер искал в карманах телефон. Торопливо набрал номер «Скорой», продиктовал адрес и потянул тело старика на куртке в сторону своей машины. На утихающий пожар старался не смотреть, нет времени, чтобы спасти важные улики, они уже погибли в огне. Сейчас у него одна цель — довезти пенсионера до больницы как можно быстрее. На машине он рванет по трассе навстречу карете «Скорой помощи». Фанурин хоть и без сознания, но пульс прощупывается, а значит, шанс,