Шрифт:
Закладка:
— В лифте застряла, там, наверно, плохо ловит…
— А… ладно…
— А чего звонили из сада?
— Надо забрать Тимошку, успеваешь пораньше? У них ветрянка. Карантин.
— Блин, надолго?
— На три недели.
Глава 17
— Черт, как не вовремя… — сокрушаюсь я за вечерней чашкой чая.
— Тебе придется брать больничный, — вздыхает мама. — Я пока не могу. Жалко, только устроилась…
Мама не в курсе, что отношения с коллективом уже испорчены, и не стоит переживать, что директор будет недоволен. Он вообще не знает, что Тимошка существует. Официально опекун Тимки — мама. И в анкете при трудоустройстве я ничего не указывала, это объясняет шок Воронцова, но не объясняет его настойчивости.
— Проще уволиться, — морщусь я и частично признаюсь. — Все равно придется другую работу искать.
— Что случилось? — напрягается мама.
И мне тут же становится совестно. Она и так переживает, что я вместо спокойной работы бухгалтера вынуждена весь день на ногах проводить.
— Да, ничего. С начальством не поладила…
— Ты? — удивляется она.
Да уж. Обычно я тише воды, ниже травы.
Неопределенно повожу плечом. Все-таки рассказывать маме, как Виктор меня склоняет к сексу, не хочу. Неловко как-то.
— Блин, у нас же была ветрянка в прошлом году, — вздыхаю я. — Нам уже не страшно… Чертов карантин!
— И не говори… Сплавить бы вас куда-нибудь, я бы хоть обои поклеила, — мама кивает на стоящие в коридоре рулоны. — Два месяца уже ждут или три?
Тимка год назад все изрисовал. Мы пробовали переклеить хотя бы в прихожей, но это дурддом. Только все переругались.
Я тогда пришла к выводу, что поклейка обоев — это самый надежный способ рассориться. Подруга с мужем в спальне на десять квадратов пару лет назад переклеивали и три раза чуть не развелись. Да и мы с мамой после прихожей неделю не разговаривали.
— Вообще-то… — заикаюсь я и тут же сдуваюсь.
— Что? — мама отставляет чашку и устремляет на меня свой взор поверх очков.
— Мне тут предложили за деньги посидеть с ребенком…
— Такая ответственность, за чужим глядеть… — с сомнением мама качает головой.
— Да я там вроде не одна, еще домработница, — я припоминаю я, что мне говорил в лифте Воронцов. Надо же. Что-то все-таки отложилось, а я думала, что ничего не запомнила. — В основном развлекать его. Аниматор на дому.
— И домработница, и нянька? А мать там чем занимается? — удивляется мама, но в голосе слышны завистливые нотки.
Пожимаю плечами:
— Я так понимаю, уехала куда-то.
— Надолго?
— Уехала? Не знаю. А с ребенком побыть неделю.
— Был бы Тимка в саду, можно было бы подумать, если деньги платят нормальные. Сейчас-то о чем говорить? Меня начальница не отпустит. Конец года. Подбиваем все хвосты.
— В том и дело, что ребенка можно с собой взять. Это за городом… Но я уже отказалась, — заканчиваю я.
— Жалко. Тимке бы не помешал свежий воздух.
И мама туда же. Говорит словами Воронцова практически.
Но тему мы закрываем.
Перед сном снова разглядываю себя в зеркало.
И чего пристал?
Жена-красавица. Да и вообще кругом полно тех, кто за его предложение ухватится.
Должность аудитора, конечно, манит. А то я к тому моменту, как Тимка в школу пойдет, не смогу устроиться по специальности. Всю квалификацию растеряю.
Но общество Воронцова…
И потом с ним все равно придется пересекаться.
Мне будет неловко.
Виктор слишком откровенно стер границы допустимого. Я его знать не знаю, а он уже меня целовал и… трогал.
Лицо вспыхивает при воспоминании о том, как в первую встречу Воронцов забрался руками ко мне под рубашку. Щекам становится горячо, когда следом всплывают мысли о поцелуе в его кабинете, и совсем жарко делается от того, что вытворял Воронцов сегодня.
— Доча, спишь? — заглядывает мама ко мне. — Ты не заболела? Вся красная…
— Нет, все хорошо, — блею я, как подросток, застуканный за неприличным.
— Я тут подумала… Соглашайся на это предложение, если оно еще в силе. Ну нянькой. Очумеешь в четырех стенах с активным ребенком, а у нас во дворе даже детской площадки нет. Все машинами забито. И сама подышишь. Бледная…
— Так я красная или бледная? — ловлю я маму на нестыковке.
— В пятнышку, — смеется она. — Ты подумай. Хорошо?
И уходит. А я остаюсь думать. И как я ни кручу, всяко выходит, что от Воронцова надо держаться подальше.
На телефон приходит сообщение с незнакомого номера.
Видимо, чтобы помочь мне принять правильное решение, Виктор, сам не зная, давит на самое слабое место.
Он присылает мне фото растрепанной Эстель в пижаме. Почему-то от вида ее улыбки, в которой не хватает зубов, у меня все сжимается от нежности.
Подпись: «Принцесса ждет Барби».
Очень тянет написать: «А Барби ждет принца», но я удерживаюсь.
Не получив ничего в ответ, Воронцов шлет еще одно фото. С немного заваленным горизонтом. Похоже, снимала Эстель. На нем не менее лохматый, чем дочь, Виктор без рубашки, в одних домашних брюках на ковре собирает лего.
В глаза бросаются широкие плечи, мощная грудь, бугрящиеся мускулы на руках, длинные пальцы… Я помню, какие они огненные.
Очень хорошо помню.
Мне даже мерещится запах парфюма Воронцова.
Подпись: «Строю домик для Барби».
И минуту спустя.
«Я умею ждать, Тронь. Но не люблю. Хочешь проверить, как у меня работает фантазия?»
Глава 18
Утро застает меня немного взвинченной.
Я просыпаюсь еще до звонка будильника и, лежа в постели, прокручиваю в голове все вчерашние события. Постоянно возвращаюсь к предложению Воронцова и маминому совету его принять.
Инстинкты кричат, что связываться с Виктором мне не стоит ни в коем случае.
Рациональная часть меня удивляется, а что может пойти не так? Сплошные бонусы: отличное место работы, возможность побыть с Тимкой на свежем воздухе, да и мама наконец хоть немного выдохнет без нас.
Окончательно расшатывая мои сомнения, снова приходит сообщение от Воронцова.
«Кажется, я забыл уточнить размер оплаты за неделю в коттедже».
Далее идет сумма, от которой у меня волосы встают дыбом.
Это же больше, чем вся моя месячная зарплата в магазине!
Представляя, сколько всего полезного можно было бы купить на эти деньги, я чуть не упускаю кашу.
В конце концов я сдаюсь.
Это же всего на неделю. Воронцов уедет в эту свою командировку. Кроме меня с Тиль будет домработница, которая раньше за ней и присматривала… С точки зрения воспитания поступок Виктора, конечно, непедагогичен, но это ведь не мои проблемы, что он чрезмерно балует
