Он не сделал ничего плохого, и она не хотела, чтобы он чувствовал себя плохо.

— Эй…, — сказал он, нежно взяв её за подбородок и повернув её лицо к себе, с обеспокоенным нахмуриванием наблюдая за слезами, собирающимися в её глазах.

— Что случилось, Сладкая?

Его голос был подобен меду и мог утешить Марту даже в самые грустные моменты. Так было с первого дня, когда она его встретила.

— Мне нужно, чтобы ты встретился с ним, — выпалила она, голос её дрожал от эмоций.

— С кем? — Оливер был сбит с толку, не понимая, о чём она говорит.

Вместо ответа она схватила его большую руку своей маленькой и потянула через кладбище. Оливер не произнес ни слова, просто позволил Марте вести его своими удивительно сильными руками. Иногда он забывал, каким крутым агентом она была и как усердно тренировалась, хотя и постоянно жаловалась, что ненавидит тренировки. Она была воплощением принципа “лает, но не кусает”, когда дело касалось тренировок.

Внезапно их прогулка прекратилась, и Оливер почти врезался в Марту, не заметив, что она остановилась. Он огляделся по сторонам, пока его глаза не остановились на надписи на большом мраморном кресте рядом с ним:

Фрэнк Гомес

Любящий муж, замечательный сын, удивительный человек

Забран совершенно внезапно и слишком рано

Мы скучаем по тебе. Мы любим тебя.

— О, — сказал Оливер, не зная, что ещё уместно сказать.

Вместо слов он подошел к Марте, которая стояла, повернувшись к месту, где покоился её муж. Он обнял её за талию, скрестив руки на её животе, и положил голову ей на плечо.

— Оливер, это Фрэнк. Фрэнк, это Оливер, — прошептала Марта дрожащим голосом.

— Приятно познакомиться, Фрэнк. Марта рассказывала мне о тебе много замечательных историй. Мне очень жаль, что я никогда не смог тебя встретить.

— Вы бы неплохо ладили. У вас много общего.

— Думаешь? — спросил он с мечтательной улыбкой.

— Да, почти наверняка.

Оба замолчали. Глаза Марты были прикованы к имени её мужа, навсегда выгравированному на мраморном надгробии, а Оливер повернул голову, прислонив лоб к её виску.

— Фрэнк… — голос Марты был чуть выше шёпота, и она излучала неуверенность. — Оливер мой парень. Мы встречаемся уже несколько месяцев, и я готова сделать следующий шаг с ним. Он не ты и никогда тебя не заменит. Ты будешь занимать место в моём сердце до самой смерти, но он делает меня счастливой. Я хотела, чтобы ты его встретил, потому что теперь он часть моей жизни.

Слова Марты наполнили сердце Оливера, заставив его вспорхнуть. Никогда в жизни ему не говорили ничего столь прекрасного. Слезы навернулись на его глаза, и он нежно поцеловал волосы Марты.

— Я знаю, что ты был бы счастлив за меня, потому что я наконец-то могу двигаться дальше. Он помог мне это сделать. Оливер защищает меня, любит и заставляет улыбаться. Это всё, что ты когда-либо хотел для меня. Я знаю это.

Наконец, Марта повернулась лицом к Оливеру.

Её парень.

Это всё ещё звучало странно в её голове, но она знала, что привыкнет к этому.

— Te quiero (прим. Я тебя люблю), — прошептал ей Оливер.

Это было впервые, когда он говорил с ней по-испански, и он выбрал самые прекрасные слова, но не только слова убедили её в правильности решения дать ему шанс. Взгляд его зелёно-голубых глаз выдавал его чувства. Они сверкали любовью, гордостью и обожанием. И когда она ответила ему взглядом, её глаза отразили те же самые эмоции.

На базе Марта и Оливер должны были быть осторожны, чтобы не попасться другим агентам, но на пути от главного входа до его комнаты они не могли держать руки подальше друг от друга. Их новый статус парня и девушки заставлял их хихикать, как подростков, связывая мизинцы или кладя ладонь на поясницу друг друга. Невинные, лёгкие, ненавязчивые прикосновения, но они значили для них целый мир.

Когда лифт поднялся на первый этаж, Оливер рискнул ущипнуть Марту за ягодицу, отчего она слегка пискнула. Другие люди в лифте обернулись, чтобы посмотреть на них, но оба просто смотрели прямо перед собой, невинно улыбаясь своим коллегам, как будто ничего не произошло. Как только двери лифта закрылись за ними, Марта шлепнула Оливера по заднице.

— Ты такой плохой мальчик, — прошептала она соблазнительным голосом, оглядываясь, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет. К счастью, они были одни.

— А что ты собираешься с этим сделать? — тихо подразнил он.

Глаза Марты расширились от его слов, она облизала губы в предвкушении. Вместо ответа она впилась губами в его, силой страсти прижав его к стене. Она положила обе руки ему на бедра, прижав его между своим телом и стеной. Оливер был выше и сильнее ее, мог бы легко её одолеть, если бы захотел, но позволил ей взять верх.

— Я собираюсь выебать это плохое поведение из тебя, — прошептала она ему на губы, слегка покусывая их.

Оливер застонал, ощущая, как его тело наполняется удовольствием. Он всегда был нежным типом, но иногда Марта была немного грубее, чем обычно, и он понял, что ему это нравится, так же как и все остальное в ней.

— Пожалуйста, — ответил он, голос дрожал от желания.

— Дай мне свою руку, — приказала Марта, протягивая свою в ожидании.

Оливер сделал, как ему сказали, и Марта потянула его в его комнату, таща за собой блондина-агента.

— А если Бутч…, — начал жаловаться Оливер, но замолчал, увидев суровый взгляд Марты.

— Мне все равно.

Она засунула руку глубоко в карман его брюк, касаясь пальцами его члена, прежде чем вытащить удостоверение и открыть дверь. Оливер громко застонал, сжимая себя через ткань, как только Марта повернулась к нему спиной.

Что эта женщина делала с ним?

Они вошли в его комнату, и все, что нужно было Марту сделать, это указать пальцем на кровать, чтобы Оливер с готовностью выполнил её немой приказ. Он был удивлен, как повернулся этот день, но если они теперь официально парень и девушка, то что за способ отпраздновать.

С медленными, уверенными шагами он подошел к кровати, обернувшись, чтобы посмотреть на Марту, с нетерпением ожидая её следующего приказа.

— Снимай футболку, — повелительно сказала она, подходя к нему.

Марта держалась на расстоянии, внимательно наблюдая, как Оливер снимает рубашку, обнажая твердые кубики пресса. Она обожала эти кубики, любила видеть, как они напрягаются прямо перед его оргазмом. Это