своё положение на диване, чтобы смотреть на него, сидя с перекрещенными ногами под собой. Её плечи всё еще висели, словно на них лежал весь мир.

— Год назад моя жизнь была перевёрнута с ног на голову. Буквально.

Из её рта вырвался тяжёлый вздох, и слёзы накатили на её глаза, пока их не стало слишком много и не начали стекать по щекам.

Она почувствовала, как Оливер слегка передвинулся, и он протянул руку, чтобы коснуться и утешить её, но так как она смотрела на него, он не знал, где её трогать, поэтому положил ладонь на её предплечье, которое лежало свободно на колене.

— Это был канун Рождества, и я хотела испечь печенья на следующий день. Да, смешно, не так ли? То же самое, что и ты хотел сделать со мной сегодня. В любом случае, я вернулась домой и услышала шум изнутри дома. Когда я вошла и осмотрелась, чтобы найти Фрэнка, я нашла его в нашей спальне лежащим в луже своей собственной крови. Его застрелили.

Её голос сломался в конце предложения, и Оливер подобрался к ней поближе, обнял её за верхнюю часть тела и притянул к себе в объятие. Марта испугалась неожиданного движения, но смогла обнять Оливера.

Его запах напомнил ей о утренних прогулках в лесу, когда мир начинал просыпаться после долгой и тёмной ночи. Роса ещё на листьях деревьев, тяжёлый запах дерева оставался, так как цветки были ещё закрыты из-за недостатка солнечного света за ночь.

Марта сделала несколько глубоких вдохов, каждый успокаивал её больше, пока она не смогла продолжить свою историю. Оливер держал её крепко, стараясь дать ей достаточно утешения, чтобы она не развалилась.

— У него не было шансов. Его застрелили в грудь. По результатам вскрытия позднее подтвердилось, что пуля задела сердце и аорту, и он истек кровью буквально за секунды. Надеюсь, что это произошло достаточно быстро, и он не испытывал слишком много боли.

Её рыдания заглушились в свитере Оливера. Агент осторожно гладил её по спине, стараясь поддержать Марту и удержать её разбитое сердце при каждом прикосновении пальцев. Он действительно излучал целительную энергию.

— Мне жаль, Марта. Жаль, что это случилось с тобой, — шептал он, прижимаясь к её голове.

История потрясла его до глубины души. Это было что-то, чего он не пожелал бы своему худшему врагу. Это было жестоко, разбивающее сердце и душу.

— Мафиози был всё ещё в доме. Он застрелил меня в плечо и ниже живота. Я потеряла ребёнка, которого тогда носила.

Её плечи тряслись ещё более сильно, и сердце Оливера переживало бурные эмоции. Марта была беременна. Она потеряла своего мужа и ребёнка за несколько минут. Как жестока может быть судьба?

— Мне жаль, очень жаль, — Оливер бормотал снова и снова, его рука, которая всё ещё гладила её спину, слегка дрожала от эмоций. Последний раз он чувствовал себя таким после того, как нашёл Бутча в укрытии в Ираке и когда врачи рассказали ему о массовом количестве ранений, полученных его лучшим другом.

— Я думала, что умру в тот день.

От этой фразы пробежали мурашки по позвоночнику Оливера, и он отпустил Марту из объятий. Он крепко удерживал её за плечи и смотрел на неё смесью жалости, грусти и радости. Может быть, это выглядело немного странно, но Марта не обращала на это внимания.

— Но ты этого не сделала. И я этому очень рад.

Марта уставилась на него с выражением шока на лице, она не ожидала, что ему так понравится её компания.

— Но я этого не сделала, — повторила она.

— Марта, то, что с тобой случилось, ужасно. Я даже представить не могу, что ты чувствуешь по этому поводу. Мне так жаль, что я весь день раздражал тебя такой ерундой, как выпечка печенья и ужин со мной. Я не знал, каким важным был для тебя этот день, — сказал он, в его глазах стояли слезы. Слезы вины, которые показывали, как его сердце разрывается от боли за женщину перед ним.

— Нет. Не надо извиняться! Я рада, что ты отвлек меня сегодня. Верь или нет, я действительно хорошо провела день, несмотря на обстоятельства. Я… просто не ожидала, что эта песня так сильно вернет мне травму, — вздохнула она.

— Почему именно эта песня? — спросил Оливер, смущенный, но Марта не услышала его, слишком углубившись в свои мысли, переживая самые тяжелые моменты своей жизни.

— Когда я пришла в себя после комы через несколько недель, полицейский сказал мне, что наш сосед услышал шум и вызвал полицию. Он спас мне жизнь. Они пришли вовремя, всего через минуту после того, как меня второй раз подстрелили. Из-за того, что сосед сообщил о выстреле, диспетчер решил послать также скорую помощь. Пули не задели крупные артерии, поэтому меня удалось доставить в больницу вовремя. Конечно, я потеряла много крови, и один из яичников, а также кишечник, были повреждены, но по сравнению с Фрэнком… я считала себя счастливой. Я поблагодарила обоих своих героев, и купила им цветы. Смешно, я знаю, по сравнению с тем, что они спасли мне жизнь, но я хотела что-то сделать. Я навестила диспетчера на работе и обняла её. Её звали Беккетт, и у неё была самая тёплая улыбка, когда я встретила её. Она настаивала, что делала всего лишь свою работу, но для меня она была спасителем жизни. Я не была бы здесь без неё.

Оливер посмотрел на неё с жалостью. Это всё ещё не объясняло её слезы при прослушивании песни, но он был терпелив. Он мог дать ей всё время, которое ей нужно, чтобы рассказать ему о этой ужасной памяти.

— Последнее, что я помню перед тем, как потерять сознание, это была эта песня и то, как неуместно она подходила к моей ситуации, — вздохнула Марта, но в этот раз её глаза оставались сухими.

— У меня кончились слёзы уже, — добавила она. Оливер немного наклонил голову, на его лице было мучительное искажение.

— Мне так жаль, — сказал он снова, словно сломанная пластинка, потому что это было всё, что он мог сказать.

Он был в бурном море эмоций, но не мог выразить их словами. Он не мог произнести что-то, что могло бы утешить её. Мог забрать от неё боль. Потому что он знал, что никогда не сможет этого сделать.

— Извини, если это испортило тебе настроение на Рождество, — вздохнула Марта, и на её лице появилась слабая улыбка.

— О боже, Марта. Мне плевать на моё рождественское настроение, — Оливер засмеялся,