Американская писательница Джоан Дидион, хорошо изучившая Сальвадор тех времен и выпустившая книгу о нем, писала о Мартинесе, что этот патриарх был «зловещим мечтателем». Отдав всю страну целиком во власть военных, он проводил спиритические сеансы, запираясь в президентском дворце, строил личную жизнь в соответствии со своим извращенным болезненным сознанием, для решения национальных проблем пытался пользоваться магией, искал какие-то колдовские магические формулы.

Сальвадорские кофейные магнаты, разумеется, не обращали внимания на эти чудачества. Ведь Мартинес обеспечивал им то, что от него требовали, – жестокими репрессиями и террором держать народ в узде.

Политическим кумиром Мартинеса был Гитлер. И всю его фашистскую «рать» он называл своими лучшими друзьями. Преклонение Мартинеса перед близким ему по духу и по психическому, аморальному складу бесноватым фюрером привело к тому, что с его благословения в Сальвадоре стали создаваться нацистские группировки. Их члены носили коричневые рубашки и повязки со свастикой, усвоили фашистскую обрядность. Именно Сальвадор был первой страной в Латинской Америке, признавшей в 1934 году японское марионеточное государство «Маньчжоу-го». Гитлеровцы создали с ведома властей в Сальвадоре тайные радиопередаточные станции и посадочные площадки для самолетов. Итальянские фашисты тоже разместили там свои аэродромы.

Правда, когда США вступили в войну с гитлеровской Германией и потребовали от латиноамериканских правительств порвать все отношения с Берлином, Римом и Токио, фиглярствующему президенту-параноику пришлось формально объявить войну странам оси. Под занавес же своей карьеры он признал своими хозяевами только американцев и служил им верой и правдой.

13-летняя тирания Мартинеса рухнула в мае 1944 года. Ее смело народное восстание. Понимая, что генерал – уже политический труп, сам посол США предложил ему тогда немедленно убраться из Сальвадора. Спасаясь от народного гнева, он нашел приют в соседней Гватемале.

Автор столь подробно остановился на личности Мартинеса потому, что именно он организовал первые отряды «эскадронов смерти», получившие официальное разрешение пытать, насиловать и убивать людей. До него существовали лишь созданные «кофейными баронами» в конце прошлого века устрашающие военные формирования в черных касках, призванные контролировать поведение строптивых крестьян, у которых отняли землю. Новые отряды стали называться сначала «гражданской гвардией» и состояли в основном из представителей буржуазных и деклассированных элементов, действовавших под руководством крупной буржуазии. Это были ударные группы сальвадорской реакции, орудие террора и физической расправы с противниками властей, своеобразная вспомогательная полиция, похожая на уже действовавших с 1921 года в фашистской Германии штурмовиков.

Нынешние главари сальвадорских «эскадронов смерти» чтут Мартинеса как своего духовного вождя. И несомненно, есть что-то символическое в том, что этот душевнобольной «апостол террора», помешавшийся на антикоммунизме, поднятый ими на пьедестал национального героя, стал идейным знаменем, под которым совершаются столь отвратительные преступления.

«Алиби» для палачей в мундирах

Оборотень. В Толковом словаре русского языка В. Даля об этом фольклорном образе мы можем прочесть: «Человек, обращенный ведуном или ведьмой или сам, как кудесник, перекидывающийся в волка и в других животных». То есть способный превращаться в другого с помощью какого-то волшебства.

В Сальвадоре все проще, без всякой мистики и кудесничества. Национальные гвардейцы, военнослужащие из других корпусов карательного аппарата снимают мундиры и, маскируясь в штатские одежды, «оборачиваются» в «частных граждан», объединенных в многочисленные «эскадроны смерти». Нередко они прибегают к дополнительной маскировке, приклеивают усы, надевают парики, чтобы их не узнали земляки. Такие «превращения» лично наблюдала Ана Гуаделупе Мартинес, с которой беседовал автор.

Корреспондент итальянской газеты «Джорно» Роберто Джардини, интересовавшийся еще в 1981 году этой стороной сальвадорской действительности, писал:

«Насилие – это дело рук правительства. „Эскадронов смерти“ не существует. Это военные, национальные гвардейцы, которые в этих случаях действуют в штатском. По приказу своих начальников они убивают по ночам противников, которых те считают опасными. Либо убивают всех подряд, чтобы создать обстановку террора».

О такой тайной практике не раз говорилось в документах различных авторитетных международных организаций, изучавших положение дел в Сальвадоре. Из них можно доподлинно установить, что костоломы, главным образом, из сальвадорской национальной гвардии и финансовой полиции одновременно «работали» в составе ультраправых «эскадронов смерти», устраивавших за последние годы кровавые расправы над тысячами людей.

Конечно, не случайно, что именно в Сальвадоре расплодились, как ядовитые грибы после обильного теплого дождя, ультраправые террористические организации. Нельзя не видеть в этом прямую связь с бурным ростом освободительного революционного движения в стране. Причем особая активность как государственного аппарата репрессий, так и «эскадронов смерти» здесь вызвана тем, что сальвадорские повстанцы борются против армии, которая служит не одному диктатору, как это было в сомосовской Никарагуа, а богатому организованному господствующему классу, тесно связанному всеми нитями с американскими монополиями.

Как могла реагировать сальвадорская реакция и ее американский союзник на складывающуюся ситуацию, на то, что вооруженная борьба народа ставит под угрозу уже саму систему капиталистической эксплуатации? В первую очередь дальнейшим всемерным укреплением репрессивного аппарата.

Однако в новой обстановке и в мире, и в Латинской Америке, где терпят крах один за другим военно-диктаторские режимы и пробивает себе дорогу демократизация общественной и политической жизни, становилось все более необходимым маскировать ставку на репрессии, прикрывать демократическим фасадом террор против народа. Вот тут-то и возник план политического обмана. Вооруженные силы, полицию начали выдавать за институты, которые-де выполняют роль «борцов за порядок», стоят «вне классов», вне их борьбы. Эти институты, уверяют как сальвадорский генералитет, так и власти, якобы находятся «посреди, между двумя противоположными экстремистскими ультралевыми и ультраправыми группировками». В качестве политического прикрытия используется правая христианская демократия, стоящая якобы в центре политического спектра. Чтобы защитить ее, мол, и армия, и полиция, и служба безопасности вынуждены прибегать к насилию, чтобы обуздать тех, кто стремится держать страну в состоянии хаоса, тех, кто занимается «подрывной деятельностью». То есть патриотов и повстанцев. Их подавление армией, утверждают, всегда лишь выполнение воинского долга, при котором, увы, бывают и жертвы.

Однако в рамках «выполнения воинского долга» людям в мундирах действовать бывает иногда стеснительно. Приезжают в страну разные международные комиссии, проводятся опросы свидетелей расправ. Выводы этих комиссий вызывают осуждение в мире, изолируют сальвадорский режим политически. Вот и организуются операции с переодеваниями. Те же солдаты, офицеры и полицейские, облачившись в штатскую одежду в «свободное от службы время», в «эскадронах смерти» выступают рука об руку с той преступной штатской публикой, которая составляет их костяк.

Совершая бандитские налеты и убийства в составе «эскадронов», снявшие на время свою униформу солдаты, офицеры и полицейские чины обеспечивают вооруженным силам, органам безопасности и полиции благодаря такой маскировке