— Нам нужно сокращать расходы, экономика разваливается! — отстаивал свою позицию князь Курляндский. — Ещё чуть-чуть, и придётся из собственных средств страну содержать. Решать надо, господа, этот вопрос. И решать кардинально!

— Идея замечательная, Сергей Владиславович, — усмехнулся князь Туркестанский. — Давайте действительно на ваши деньги станем страну содержать. И так уже все сократили, как завещал покойный император. Дальше-то что делать?

— Ну, положим, деньги я могу найти, — закончив размешивать сахар в чашке, заговорил Борис Николаевич. — Возьмём у англичан несколько кредитов, у немцев. На первое время нам хватит, но сокращать расходы всё равно придётся. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше будет всем.

— А отдавать мы эти кредиты за счёт чего будем? — возразил князь Уральский, нервно поглаживая седую бородку. — Может, ещё землю продавать начнём? Давайте уже во все тяжкие пустимся.

— Вы, Святослав Георгиевич, не переживайте, — глядя на самого старого среди членов Временного правительства, заговорил Борис Николаевич. — Вы у нас за экономику отвечаете, вот и посчитайте, сколько нам нужно, чтобы не рухнула страна. А отдавать мы эти кредиты будем с помощью нефти, газа и леса. Россия огромная, запасов хватает, перетерпеть сложный период мы вполне сможем. Так что с вас нужны трезвые цифры — сколько брать, на какие проценты соглашаться.

— Я как министр экономики и промышленности с вами категорически не согласен, Борис Николаевич, — возразил Святослав Георгиевич. — Вместо того, чтобы идти в Европу с протянутой рукой, нужно вводить государственный контроль над рынком, не закрывать, а перезапускать предприятия. Мы же почти всё производство с господдержкой уже либо продали, либо сократили! Неудивительно, что у нас экономика трещит по швам — вместо того, чтобы аккумулировать деньги, мы сами рубим сук, на котором сидим! Торговать надо с Европой, а не деньги у них занимать!

— Так если эти предприятия без государственной поддержки не могут выстоять, — вмешался в разговор князь Сибирский, — зачем они тогда нужны? Никакой самоокупаемости — это прямые потери для казны Российской Империи. Мы содержим, получается, убыточные заводы.

— Некоторые отрасли необходимо поддерживать, Илья Николаевич, — возразил ему Святослав Георгиевич. — Иначе то, что происходит сейчас, уже в скором времени покажется нам блаженными временами!

— Что же тогда вы, наш дорогой министр экономики и промышленности, допустили всё это? — с улыбкой спросил князь Сибирский. — Отчего у вас заводы закрываются?

— А что же вы, министр внутренних дел, допустили, чтобы по стране выросла преступность как на дрожжах и творилось беззаконие? — не остался в долгу Святослав Георгиевич.

— Однако именно у вас на Урале это всё происходит, — покачал головой князь Сибирский. — На остальных землях хоть и сложно, но такого разгула бандитизма и откровенного беспредела нигде нет.

— Так, потому что вы на моей территории ведомства обезглавили! — разозлился князь Уральский. — Это же по вашему приказу на моей земле полицию сокращают!

— Не по моему, — возразил Илья Николаевич. — Мы все здесь согласились сокращать штаты. Я следую общему решению.

— Но именно на Урале вы сняли всё полицейское руководство — самых лучших специалистов перевели в другие места!

Князь Сибирский на это лишь улыбнулся и нанёс удар в самое больное место:

— А может, вы просто уже не способны поддерживать порядок на вверенных вам государем землях? Как так, Святослав Георгиевич, вы же были первым сторонником его императорского величества? Может быть, пора уже на покой?

Князь Уральский сжал кулаки, но ответить не успел.

— Хватит, господа! — чуть повысив голос, хлопнул по столу Борис Николаевич. — Эти споры ничего не решат и никому не помогут. Расходы нужно сокращать. Это очевидно. По-хорошему нужно и медицину перевести на платную основу, и образование бесплатное отменить.

— Так-то оно так, да только народ взбунтуется, — заметил Азамат Батырович. — И без того уже разговоры ходят, что мы нового императора не представили, потому как власть себе забрали и теперь хотим на место монарха претендовать сами.

— Императора они хотят нового видеть? Возмущаются, что до сих пор на престол никто не взошёл? — с ехидной усмешкой произнёс Борис Николаевич. — Ну пусть спасибо Михаилу-реформатору скажут. За то, что закон о престолонаследии изменил.

* * *

Екатеринбург, квартира Вороновых, Игорь Васильевич Воронов

Зазвенел дверной звонок, и я поспешил открыть — время позднее, мелкая уже давно спит. Глянув в глазок, я отворил дверь и окинул взглядом Саню. Лицо его было напряжено.

— Что случилось? — спросил я, выходя в подъезд и прикрывая дверь, чтобы не тревожить голосами родителей.

— Мне сейчас Влад позвонил, — сообщил наш будущий юрист, — попросил приехать в «Медведь». А перед этим деньги какие-то у тебя забрать. И всё это срочно. Я спрашивал, что случилось, но он не ответил.

— А чего он мне сразу не позвонил? — спросил я.

— Понятия не имею, — ответил Саня.

— Ясно, — кивнул я. — Жди здесь.

Наскоро одеваясь, я подумал, что был прав, когда говорил Владу, что добром его поездка в бар не закончится. Друг вляпался в какую-то историю, а мне звонить не стал, чтобы я ему нотации читать не принялся. Дебил он у нас всё-таки, но свой дебил.

Взяв деньги Влада и добавив сверху своих на всякий случай, я вышел из дома.

— Ну, поехали в «Медведь», — сказал я Сане и первым побежал по лестнице.

Глава 6

И как, спрашивается, Влад из бара попал в один из самых дорогих ресторанов Екатеринбурга? Там в хорошие-то времена собиралась публика, далёкая от соблюдения законов, а теперь, наверное, и вовсе на каждом посетителе пробу ставить некуда. И чего его туда потянуло? Неудивительно, что он вляпался в неприятности.

Мы с Саней уже видели вывеску «Медведь» с оскаленной пастью зверя, сияющую в ночи. Пройти оставалось метров триста, когда друг решил поговорить.

— Не нравится мне это, Игорь, — произнёс будущий юрист. — У этого места не самая добрая слава. Мне отец рассказывал, какие тут порядки на районе.

— Мы не будем здесь задерживаться, — ответил я, — заберём Влада и домой, мне тоже не улыбается здесь долго торчать.

Охраны у входа не было, так что мы спокойно вошли, просто толкнув двери.

В лицо сразу ударил яркий свет, заставив поморщиться. Ноздри уловили запах табака,