Шрифт:
Закладка:
– Училище! Равнясь! Смирно! К торжественному маршу, дистанция десять шагов, первая рота прямо, остальные на пра-во! Шагом марш!
Грянул марш «Прощание славянки» и коробки выпускников последний раз двинулись по плацу школы мимо трибуны с почетными гостями. Возле трибун звучала команда: «И раз!», все мы, вытягиваясь в струнку, поворачивали голову в сторону начальства. На трибуне стояли и люди и вампиры. Я был очень удивлен, когда в этой толпе увидел Батю, который стоял рядом с моим учителем. На торжественную часть он явно опоздал и появился только сейчас. Я обратил внимание на то, что все школьные вампиры невольно напряглись. Почти никто и никогда на людях не видел двух Гроссмейстеров одновременно. А сегодня этот необычный случай был налицо.
Ну, присутствие Гроссмейстера Болграда было понятно. Нас ему представили в первый же день учебы, и на выпуск он тоже должен был явиться. Но появления Гроссмейстера ограниченного контингента советских войск в Афганистане явно никто не ждал. Объяснением этому не могло служить даже то, что добрая половина нашей учебной роты была из Афгана.
С плаца мы прошли в казармы, где и получили приказ разойтись. И уже через несколько минут туда же подтянулись все – гости, семьи и сослуживцы. Около нашей казармы оживление было несколько меньше, чем у других. Сказывалось отсутствие родни. После поздравлений и радостных рукопожатий я, как можно более незаметно, чтобы не обижать ребят, постарался выбраться из толпы. Почему-то учитель еще не появился и мне стало очень обидно и неуютно, но тут я увидел, что ко мне пробирается майор. Я сразу повеселел. За ним, как это ни странно выглядело, бодрым шагом шел Батя. Мы обнялись с учителем, а полковник крепко пожал мне руку.
– Хорош! – весело подвел итог Батя, майор довольно улыбнулся.
Я же терялся в догадках, чем же привлек внимание столь высокой персоны.
– Так, родственнички! Облобызались и хватит! У нас еще куча дел! В том числе, и банкет у местного Гроссмейстера! – посмеиваясь, объявил полковник, отпуская мою руку.
Я оторопел еще больше. Батя посмотрел на мое озадаченное лицо и снова улыбнулся:
– Ладно, не буду томить, солдат! Точнее, прапорщик. Я в свое время инициировал твоего учителя. Так что ты мне, вроде как внук.
Как оказалось, вампиры сохраняют преданность учителю практически всю свою или его жизнь. Надо очень постараться, чтобы узы, связывающие их, были разорваны. Следовательно, при желании, можно проследить всю цепочку кто кого породил и в каком колене, тем более что учитель отвечает за своего ученика пожизненно.
Вот на такой оптимистической ноте закончилось мое начальное обучение вампирским премудростям…
Глава 5
…Служба шла своим чередом. Но прапорщиком служить было приятней хотя бы потому, что не приходилось спать в общей казарме, да и прав было прилично больше чем у рядового состава, однако прибавилось и обязанностей, а ответственность навалилась не меньше чем у ротного. По прибытии на меня навесили должность начальника разведгруппы, а заодно, из-за отсутствия лейтенанта – командира взвода. И если первая должность мне нравилась, то вторая, была форменным издевательством. Самым противным в ней было то, что во взводе было тридцать человек, извиняюсь, вампиров. И все старше меня минимум лет на двадцать. Это создавало известные трудности. У них был богатый жизненный опыт, знания, умения и способности, которые мне еще только предстояло развить. Но у меня в наличии были напористость, ум, нестандартное мышление, ну и майор, в самом крайнем случае. Обращаться за помощью к дедушке за все время службы, по счастью, не понадобилось.
Кстати, здесь нарисовалась еще одна проблема. После первой же тренировки, после возвращения из школы, майор, злой как черт, поинтересовался, что это за балет я показал вместо рукопашного боя и где меня этому учили. Поскольку он, насколько помнится, ничего такого мне не показывал. Я смущенно признался, что именно это нам преподавали в школе. Учитель схватился за голову и помчался к полковнику с требованием немедленно звонить в Болград и заставить сменить там рукопашника, поскольку этот явно засиделся в тихом месте.
Теперь я принимал активное участие в серьезных операциях. На выходы ходили тремя группами. Две – вампиры и одна – люди. Мы шли скрытно, страхуя друг друга. Наша задача брать живьем. Погибший язык считался провалом задания, как и обнаружение того, что документы были кем-то просмотрены. Все, что мы делали, не должно было вызывать ни единого подозрительного взгляда.
Убивать – задача людей. В общем-то они и нужны, чтобы отвлекать на себя внимание противника. Чтобы мы не распылялись на ненужные боевые действия. К слову сказать, если людям не везло, как мне в моем первом выходе, одна из наших групп, после выполнения задания, выводила ребят из-под огня.
После возвращения с задания люди немедленно отправлялись в столовую, пить спиртное и есть мясо, а вампиры в санчасть, на переливание крови, а затем – тоже в столовую. А потом – на целый день отсыпаться. Но мне и в этом не везло. Из-за дурацких отчетов я спал гораздо меньше остальных. Каждую бумажку я составлял не меньше суток, а учитель и не думал мне помогать. Под конец я заподозрил его в ярко выраженных садистских наклонностях. Такие мысли все чаще приходили мне в голову, когда, глядя на то, как я мучаюсь, майор только тихонько посмеивался и, с нескрываемым удовольствием, правил мои отчеты.
– Правильно составленная бумага, – приговаривал он при этом, – страшная сила. Любая запятая смысл имеет. Мультик про «Страну невыученных уроков» помнишь? То-то. И вообще, бери пример с лейтенанта Каркаладзе, ну на худой конец с Покрышкина.
Лейтенант Каркаладзе был командиром второго взвода. За глаза этого семидесятилетнего вампира называли Каркалыгой. Хотя, пожалуй, только фамилия вызывала легкую усмешку, а так, мужик был правильный.
Выдержал я такое издевательство около двух месяцев. Потом пошел к Вано за помощью. Он сочувственно выслушал меня, покачал головой и, с недоумением, сказал:
– Вах, дарагой! Зачем так душу рвешь? Будь проще, пиши то, что знаешь и не лезь в подробности.
– А если не знаю?
– Тогда пиши вот так, – он сунул мне под нос свои бумаги.
Я заглянул в них. Это были небрежные отписки, которые, тем не менее, достаточно точно отражали положение вещей.
