Глава 9

Габриэль, встав на морозном рассвете, быстро собрался и отправился в уже полюбившееся ему место. Позавтракав в спокойной атмосфере, Лилит позвала его прогуляться за пределы графского замка, где царит осязаемый холод и господствует немереная кровожадность холодных стихий.

Темные, почти забытые, тучи вновь напомнили о себе, стоило им только покинуть прекрасные теплые края заброшенного поместья и отправится, через тот самый хлипкий, невероятно старый и до ужаса заплесневелый мост на другую сторону, в Маллийский лес, в котором их уже поджидают дикие голодные звери.

— Скажи, пожалуйста, зачем мы вышли на подобную прогулку? — Габриэль с сомнением осматривал густые черные заросли странно кривых деревьев, порождающие зловещее предчувствие.

— Я хотела показать тебе живого претегиана, как он живет в лесу и как взаимодействует с другими животными этого леса и так далее.

— И зачем мне это?

— Ты же только и делал, что убивал их, думая, что это просто монстры, не способные на мыслительную деятельность, которые только и делают, что нападают на людей. Я хочу показать их с другой точки зрения, с научной.

Слушая Лилит, Габриэль внезапно припомнил один особо красочный и запомнившийся момент встречи с иммундусами: горящий город с невысокими зданиями, жители в страхе убегавшие со всех ног от леса, забыв про своих родственников, детей, возлюбленных, их желание выжить перебило любые иные возможные чувства к близким, заставляя их отступать все дальше и дальше от палящих сооружений, не оборачиваясь на знакомые крики и проглатывая внезапно полившиеся слезы. Высокие, под три метра роста, ужасно худые серые человекоподобные чудовища неспешно выходили из лесной рощи, их длинные костлявые руки, покрытые фиолетовыми пятнами, без какого-либо намека на мышцы, тянулись к раненным лежащим в агонии людям, чьи глаза преисполнились бессильным отчаянием и безумным страхом. Длинные черные когти легко кромсали живые тела, впитывая чужую истошную боль. Монстры неуклюже, словно не владея с собственным телом, тянули руку к широко распахнутому беззубому рту, пробуя своим длинным треугольным черным языком багряную жидкость, довольно щурясь своими огромными глазами без век. Это была одна из самых ранних битв Габриэля в начале его карьеры и самая ужасная. Кровь была повсюду, тела разных людей от детей до стариков скопились у входа в лес, а еще живых людей чудовища медленно, но уперто тащили в темную кровавую рощу, повидавший разных невообразимых ужасов.

— Это просто монстры, обязательно ли нам на них смотреть? Может вернемся и поговорим в…

Не успел Габриэль закончить свое предложение, как в далеке послышался грубый насмешливый мужской голос.

— Ничего личного, Ганс, просто тебе не нужно было действовать на нервы короля, — лысый с крупным телосложением мужчина держал в своей руке неизвестный свиток, на котором поблескивала печать, однако с такого дальнего расстояния было невозможно хоть что-либо детально рассмотреть.

— Я служил Его Величеству верой и правдой, так что он не мог издать подобный приказ, — нервно в тишине произнес рыцарь, в сверкающих серебряных доспехах, с острыми скулами и прекрасно очерченным лицом. Ганс обнажил сверкающий при свете факелов меч и направил его в сторону недоброжелателей.

— Уж прости, Ганс. На то воля короля. Насколько мне известно, ты спутался с кем-то из плохой компашки и решил помочь восстанию, что очень печалит, как никак, а ведь целых пять лет прикрывали друг другу спины. Так что с этого дня, властью, данной мне королем Генрихом Веспонским, я снимаю тебя с звания рыцаря и ты умрешь, будучи простым простолюдином, а не как воин на поле боя.

— Не делай этого, Арон. Его Величество не стоит того, чтобы служить ему.

— Почему? — с усмешкой спросил мужчина, неспешно вытащив из кожаной сумки дешевую дурно пахнущую сигарету.

— Я, как бывший слуга семьи Фритч, не позволю столь низменному и гнусному человеку править страной. Это выше моего терпения, — Ганс, без раздумий, быстро атаковал, не дав возможности противникам схватится за свои мечи, убив двух, не успевших среагировать, рыцарей одним чистым взмахом меча.

За это время Арон и его оставшиеся подчиненные успели встать в стойку и подготовится к нападению предателя, однако тот, улыбнувшись редкой ненавистной улыбкой, стоял на месте, словно дожидаясь чего-то.

В это же время, Лилит и Габриэль, спрятавшись в густых дремучих зарослях леса, наблюдали за всем происходящим.

— Ганс, которого я помнил, был добрым и великодушным рыцарем. Он бы никогда не смешался с восставшими… — паладин ошеломленно наблюдал за возникшей ситуацией, не веря своим глазам.

Как-то раз он, Ганс и Арон отправились вместе на поле боя и оба этих человека проявили свои героические и мужественные стороны, побеждая отвратительных иммундусов и спасая раненых людей, однако то, с каким хладнокровием они готовились отнять жизнь друг друга расстроило Габриэля. Где-то в глубине своей души он почувствовал поднимающееся чувство, от которого ему самому хотелось убить этих двоих предателей, посмевших лгать, использовать и… посмевших посягнуть на святую рыцарскую честь.

— Все люди носят маски, даже сейчас эти двое еще не раскрыли свои настоящие мысли. Чем меньше враг знает о тебе, тем дольше ты проживешь, при каждом человеке, неважно, будь то союзник или враг, они надевали маски добрых героев, никогда никому не позволяя узнать их достаточно близко. В каком-то смысле их можно назвать родственными душами в одержимости всегда выглядеть идеально в глазах посторонних, — Лилит расслаблено прислонилась к темному стволу кривого дерева и, благодаря своей темной одежде, могла незаметно подглядывать в сторону незваных гостей, даже особо не прячась.

— Ты приложила к этому руку? — хоть голос Габриэля был тих и спокоен, в нем чувствовалась угроза, помешанная с нарастающим гневом.

Внезапное желание прогуляться за пределами замка и так сразу наткнуться на подобную сцену с предательством, кто мог подумать, что это простое совпадение?

— Единственное, к чему я приложила руку, это место событий. Все что ты видишь — по-настоящему.

У Лилит мурашки прошли по коже, стоило ей искоса посмотреть на безумный взгляд Габриэля, который в темноте кровавого леса с невозмутимым выражением лица, казался более зловещим и ужасающим, чем какой бы то ни был озверевший монстр.

— Ты же не лжешь мне? — холодный тон, вкупе с пронзительным убийственным взглядом, заставил тело ведьмы покрыться холодным потом, ее дыхание участилось, а сердце тревожно забилось, сейчас, впервые с момента знакомства с паладином, она почувствовала, что ее жизнь в опасности.

— Не лгу.

Лилит каждым миллиметром своей кожи чувствовала блуждающей по ней липкий взгляд Габриэля. Предположив, что сейчас тело