Каждые несколько этажей через открытое пространство в центре проходила пешеходная дорожка. Люди сновали по всем этажам как муравьи: рабочие в униформе, прогуливающиеся семьи, пара детей с древними печатными книгами в руках, что-то шепчущие и хихикающие друг с другом.

Хотя сейчас к ней были приставлены два идиота, все эти люди не производили плохого впечатления. Может быть, они даже хорошие, ну, большинство из них. Парень в бейсболке мягко обходился с Бенджи, и даже женщина, приставившая пистолет к позвоночнику Финна, старалась не задевать его раненое плечо.

Однако Уиллоу не покидало неприятное ощущение, что они попали в плен. Она лучше многих знала, что даже хороших людей можно загнать в угол, они могут причинить вред, если им угрожают, могут убить, чтобы защитить своих.

Пройдя через лабиринт безвкусных, извилистых коридоров, они свернули к небольшим комнатам. Уиллоу, Финна и Бенджи заставили пройти через декомпрессионную камеру и распылители антисептической пены, которая покрыла их тела, но почти мгновенно высохла.

— Пожалуйста, наденьте выданные вам средства индивидуальной защиты, включая маску и перчатки, — велел мужчина лет семидесяти, указывая пистолетом. Его кожа была сильно обветрена, а морщины на лице напоминали трещины в цементе.

— У нас есть собственные средства защиты, — проворчала Уиллоу.

Финн бросил на нее еще один предупреждающий взгляд, в котором смешались тревога и огорчение. Ей начинал сильно не нравиться именно этот его взгляд.

Она выдавила фальшивую улыбку, но вышла скорее гримаса.

— Я имею в виду, спасибо.

— Подождите здесь, — подтолкнул их бородатый мужчина лет тридцати к стерильной и совершенно унылой комнате. На правой стене рядом со стальной дверью поблескивало большое зеркало. На бетонном полу стоял металлический стол с двумя металлическими стульями по обе стороны от него. В центре висела единственная лампочка, излучавшая тошнотворное желтоватое свечение.

— Похоже на комнату для допросов из тех старых полицейских сериалов. — Финн постучал костяшками пальцев по жесткому металлическому стулу, но предпочел сесть на пол лицом к зеркалу. Бенджи тяжело опустился рядом с ним, выглядя таким же измученным, какой себя чувствовала Уиллоу. — Это двустороннее зеркало. За нами, вероятно, наблюдают с другой стороны.

— Может, они решили оставить нас здесь и будут просто смотреть, как мы умираем с голоду, — с горечью проговорила Уиллоу. Слишком раздосадованная, чтобы спокойно сидеть на месте, она как дикая кошка в клетке принялась расхаживать вокруг стола.

— Они не станут этого делать, — буркнул Финн, — если мы будем вести себя разумно.

Уиллоу нахмурилась на него.

— Когда это я вела себя неразумно?

Молчание Финна на ее вопрос сказало все. Нервным, прерывающимся голосом он предложил:

— Может… может быть, стоит позволить мне разобраться с этим.

Уиллоу пристально уставилась на зеркало.

— Я люблю тебя, Финн, но прямо сейчас мне всерьез хочется тебя ударить.

— Знаешь что? — рявкнул Финн, теперь уже явно раздраженный. — Ты не можешь просто пробивать себе дорогу пинками и дракой куда или откуда захочешь. Порой слова тоже работают. Сначала нам нужно попытаться поговорить с ними.

— Я великолепно подбираю слова. Я фантастически умею говорить. На самом деле, я делаю это постоянно. — Она развернулась, уперев руки в бока. — Бенджи, разве я не лучший оратор в мире?

Бенджи скривил лицо.

— Лучший в целом мире?

Уиллоу пристально посмотрела на брата.

— Бенджи.

Бенджи послушно кивнул.

— Ло Ло лучше всех умеет разговаривать.

— Видишь. — Она перевела взгляд на Финна. — Какие еще мои недостатки ты хотел бы исправить прямо сейчас, когда наши жизни в серьезной опасности?

— Никакие. — Финн примирительно поднял руки ладонями вверх. — Абсолютно никакие.

— А я знаю несколько! — Подал голос Бенджи.

— Не время, сэр Бенджи, — криво усмехнулся Финн.

Уиллоу опустилась на один из металлических стульев и скрестила руки на груди, застыв в задумчивом молчании. Финн вел себя как идиот. С чего это он вообще начал проявлять такое высокомерие? Конечно, она могла бы вести себя чуточку лучше. Но он не должен был тыкать ей этим.

Никто не идеален. Именно она все время рисковала своей шеей. Это порядком надоело. Уиллоу заерзала на ужасно неудобном стуле, уставилась в потолок из бетонных плит и постаралась не думать о давящей на нее горе земли.

Казалось, чувство безысходности сдавило ей грудь, мешая дышать. Финн все же был прав, так ведь?

Она потерпела неудачу. Она не сможет помочь друзьям. Она потащила Финна и Бенджи через горную глушь — Финна, раненого; Бенджи, совсем ребенка, — рискуя получить обморожение, умереть от голода или заразиться от больного медведя гризли. Они могли умереть сотней разных способов.

То, что казалось блестящей идеей в лагере Патриотов, теперь выглядело худшим проявлением высокомерия, вопиющей ошибкой. Уиллоу позволила себе стать слишком самоуверенной. Дерзкой и глупой.

Она могла с легкостью потерять их обоих.

Уиллоу могла лишиться Финна, единственного парня, которого когда-либо любила. Она могла потерять Бенджи, младшего брата, которого обожала каждой частичкой своего существа. Брата, которого обещала своей матери защищать.

Она обещала защитить и Зию. Внутренности Уиллоу скрутило, когда перед глазами встало красивое лицо сестры в форме сердечка. Уиллоу была эйт — филиппинское слово, которое ее мама привычно употребляла в значении «старшая сестра». На Уиллоу лежала ответственность за брата и сестру. Каждый момент каждого дня.

Она уже потеряла Зию. Она не переживет потерю кого-либо еще.

Как невероятно, по-идиотски глупо она поступила.

И для чего?

Уиллоу не осмеливалась встретиться с укоризненным взглядом Финна. Вероятно, он осуждал ее каждым словом, которого не произнес.

Через несколько минут Финн подтянул свои большие ноги к груди, положил локоть на колени и уставился на свою здоровую руку.

— Мы ссоримся?

— Что?

Он беспокойно заерзал.

— Это наша первая ссора?

Уиллоу заставила себя говорить легко и непринужденно, даже когда смахнула жгучие слезы.

— Мы не раз с тобой спорили.

Он с тревогой посмотрел на нее.

— Но настоящих ссор не было. Не таких, как сейчас.

Вся оставшаяся сила воли покинула Уиллоу. Она не хотела чувствовать себя так ни секундой дольше, даже если это означало поступиться своей гордостью.

— Я не сержусь на тебя, Финн. Если уж на то пошло, ты должен злиться на меня. Это я втянула нас в эту переделку.

Финн прислонился головой к стене и закрыл глаза. Когда он заговорил, его голос звучал низко и серьезно.

— До развода моих родителей они часто ссорились. Временами все складывалось замечательно, и мы вместе развлекались. Мой отец любил всякие ретро-штучки. Знаешь, обычные настольные игры с фигурками, которые можно подержать