— Читай! — выдавила я, глядя перед собой затуманенными от слёз глазами.

— Хорошо, — неохотно согласилась та. — Но вы сами просили, помните это.

Мне оставалось только кивнуть и посмотреть на нахалку так, что Альма не посмела дальше перечить и уткнулась в свиток.

Служанка не должна видеть слабость госпожи — это правило Виленна втолковывала нам с детства, и я всегда ему следовала, считая себя холодной и рассудительной. Сейчас же, вдали от дома, хотелось плакать, уткнувшись лицом в подушку, и молить, чтобы меня оставили в покое. Почему-то именно в этот момент я отчётливо поняла, что возврата к прошлому, где я могла надеяться стать женой Стилина и матерью его детей, не будет. Даже если меня отправят домой после королевского обеда, кто знает, согласится ли его семья принять меня? С одной стороны, я буду отмечена печатью Драгского замка, как участница отбора лучших из лучших. С другой — все боятся, что проклятие перекинется и на тех, кто ненадолго соединил свою судьбу с династией Сваргов. Боятся, но не упоминают вслух, опасаясь обвинений в государственной измене…

Дочитать Альма не успела. Дверь отворилась и вернулась Марта, неся в руках, словно величайшую драгоценность, платье, завёрнутое в белую материю.

— Обед состоится завтра в полдень, ярла Виртанен, — произнесла она с благоговением. — Я принесла платье, которое вам велено надеть на четвёртое испытание. Распорядитель велел передать вам, что после него двое из вас отправятся домой.

Я подошла к кровати, на мгновенье позабыв о своих волнениях, и осторожно приподняла ткань, которая скрывала наряд. Платье было сшито из тончайшего, почти невесомого материала. Белоснежное с ярко-алыми маками, казавшимися кровавыми пятнами, от него было невозможно оторвать взгляд.

— Какая красота! — воскликнула Марта, приложив руки к груди. — Оно очень пойдёт вам и сшито по последней моде.

Я была согласна со служанкой, однако смущало слишком открытое декольте. Разве невесте не требовалось демонстрировать невинность и неискушённость? Платье же больше напоминало наряд фаворитки.

— Наверное, Его Величеству не понравилось, что вы пришли на первое знакомство не в голубом наряде, как все, а в своём, привезённом из дома, — вздохнула Альма и с жалостью посмотрела на меня.

Появись я в таком на приёме дома, отец бы устроил хорошую взбучку. Но игнорировать просьбы короля повторно — верная дорога к гибели.

— Передайте Оскару, что я благодарна Его Величеству за столь изысканный подарок, но боюсь, он чересчур хорош, — ответила я, тщательно подбирая слова.

— Это невозможно, ярла, — испуганно пролепетала Марта, побледнев настолько, что стала походить на выбеленную стену. — Я могу позвать господина Оскара, но не просите о большем.

— Всё в порядке, Марта. Не стоит, спасибо, — выдавила я улыбку и велела убрать платье в шкаф.

— Вы хорошо сделали, что согласились надеть королевский подарок, — сказала Альма вечером, расчёсывая мне волосы перед сном.

— Если король не видит во мне невесту, тем лучше, — с достоинством ответила я, глядя на своё отражение. — Может, скоро мы отправимся домой. Скажи лучше, что ты думаешь о письме?

— Матушка советует вам забыть о женихе, ярла. Тут и думать нечего, — проговорила Альма, взбивая подушки. — И раз меня приставили оберегать вас, скажу больше: не пишите ему. Возможно, это спасёт ярлу жизнь.

* * *

Совет Альмы вызвал во мне глухое раздражение, но спорить сил не было. Я только смерила нахалку уничижительным взглядом и легла в постель, отвернувшись к окну.

С чего это служанка позволяет себе подобные речи? Не иначе, как умом тронулась! Или вдали от дома она возомнила себя равной урождённой Виртанен?

Уязвляло и то, что в словах Альмы мне слышалась горькая правда. Как бы там ни было, но она была хорошо образована и достаточно умна, чтобы разглядеть истину, скрытую за вензелями этикета. С этой мыслью я и заснула, едва голова коснулась подушки.

Утром все страхи показались мне надуманными, и я уже готова была сесть за письмо, как вдруг обнаружила, что чернила, вчера ещё доверху наполнявшие склянку на столе, засохли. Да, я всё-таки добилась вчера того, что мне их принесли, но оказалось, что напрасно.

— Это вам знак, — мрачно промолвила вертевшаяся тут же Альма. Она в который раз перетряхивала и расправляла одежду из шкафа, будто сейчас не было ничего важнее.

Ответить ей я не успела, поскольку ровно в десять, после лёгкого завтрака, ко мне явилась младшая модистка — дама весьма внушительных размеров, что не мешало ей двигаться плавно и быстро. Такой же была её речь.

— Меня зовут Дорта, ярла, — сказала она, едва переступив порог и поклонившись. Толстая ярко-рыжая коса болталась за её спиной в такт движениям, будто живая. — Я сделаю вам причёску, подобающую приличной молодой девушке, приглашённой за королевский стол.

Улыбка модистки сделалась подобострастной и одновременно ироничной.

Не успела я ответить, как дама решительно, словно вражеский корабль, призванный одним видом сломить сопротивление противника, направилась ко мне.

— Погодите! — я встала и жестом показала модистке, чтобы та умерила свой пыл. — Я хочу знать, что именно вы намерены делать.

— Ну, покрасить тебя я не успею, — печально вздохнула Дорта, поставив саквояж на стул и скрестив руки на груди. Она окинула придирчивым взглядом мои волосы, словно видела перед собой что-то не слишком впечатляющее. — Но не расстраивайся, не всем же быть рыжими!

— Сомнительная ценность! — хмыкнула Альма, в очередной раз выглянув из-за створки шкафа.

— Не слушайте деревенскую прислугу, ярла! — официальным тоном подытожила Дорта, вмиг превратившись в сухого профессионала, торопливо раскладывающего на туалетном столике ножницы и гребешки со шпильками. — Я здесь не первый год живу и понимаю, что нравится здешним модницам. И тем более Его Величеству! В былые времена ярла Юлианна пользовалась только моими услугами, а потом…

— Что потом? — подхватила я, вся превратившись в слух. В зеркале, перед которым усадила меня Дорта, я поймала её смущённый взгляд.

— Потом, когда ярла отказалась следовать моим советам и пользоваться услугами, доверив столь важную деталь как причёска горничной, она потеряла расположение Его Величества. Да продлит Всеблагой его дни!

Дорта столь сильно вонзила гребень мне в волосы, что на глазах выступили слёзы. Больше она этой темы не касалась и игнорировала все вопросы, которые задавали мы с Альмой, словно заранее сговорившись. Модистка отмалчивалась, отделываясь улыбкой или дежурными комплиментами. Не разговорило её и упоминание о случайной встрече с бывшей фавориткой в Малой галерее.

Итогом стала довольно лаконичная причёска, которая меня вполне устроила. Забранные наверх волосы и мелкие кудри, струящиеся по шее, придавали мне игривый, но вполне пристойный вид, далёкий от образа бездумной жертвы моды.