— Постарайся.

Зихао развязал руки и ноги девочки, вместе с братом он отвёл её в соседнюю комнату. Там было уютно, светло, стояла мягкая кровать, на которую уселся Зихао и вежливо пригласил к себе Фейин. Рядом стоял Михонг.

— … вот почему должна умереть Синзан, — закончил рассказ Зихао. — Её тело станет для нашей сестры сосудом.

— Но Синзан тоже ваша сестра! — воскликнула Фейин. — Ты, Михонг, Синзан и Линг всегда были вместе, пока я жила во дворце.

Она ничего не понимала. В памяти вспыхнула старая картинка. Михонг учит малыша Линга первым словам: “Скажи-ка, братец Михонг”. У Линга вылетает лишь: “Баба Миха”. А Зихао и Синзан катаются на качелях.

— Это в прошлом. Мы не родственники, а враги, — сжал кулаки младший брат. — Через много лет в будущем в борьбе за престол Яо и остальные захотят нас уничтожить. Они нам не друзья, как и тебе, дочь наложницы.

Михонг захихикал:

— Говоришь слово в слово как мама. Император, имей свою голову на плечах.

— Ты меня старше, корона твой удел, — нахмурился Зихао.

— А это видал! — показал брат фигу.

Зихао обнял за плечи Фейин. Его руки неожиданно оказались такими нежными.

— Фейин, обещай молчать. Синзан тебе ничего не дала, за что её можно жалеть. А мы с братом предлагаем дружбу.

Михонг слабо буркнул:

— Это называется равноценный обмен, — жизнь одного человека стоит жизни другого человека. Синзан мне жаль, но сестра Чжан дороже её, приходится выбирать. Фейин, когда-нибудь ты поймёшь нас.

Равноценный обмен… Фейин поняла его. Однако сестра-предательница и Зихао не равноценны. Зихао лучше, любимее.

А Мэй, заметила Фейин, не сильно её ранила, хотя могла бы взорвать всю к чертям собачьим. Слабачка. Заживляет раны Альфонсу, а сама оставила открытой спину…

Фейин отправила всю свою энергию в руку и двинулась на сестру.

Перед глазами Мэй пронёсся только тёмный силуэт, а затем в теле раздалась сумасшедшая невыносимая боль. Девушка завизжала от боли, кровь хлынула из плеча.

— Мэй!!! — завопил Ал.

К лицу припала кровь, гнев, ярость, ненависть, — всё, что ранее не было знакомо Альфонсу Элрику родилось в нём за одно мгновение. Парень вскочил и стремительно кинулся на Фейин. Он бил её чем попало — руками, ногами, балками, “оживлёнными” алхимией. Фейин отступала назад. Впервые в жизни. Она не успевала сосредоточиться и дотронуться до парня, чтобы разорвать его тело.

— Альфонс Элрик бьёт девушку! Что же случилось с аместриским святошей? — усмехнулась Фейин.

— За Мэй костями лягу! — рявкнул Ал.

Фейин отшатнулась, едва не потеряв равновесие. “Лягу костями” — то же самое сказал ей Зихао после первого поцелуя.

Ей было девятнадцать, ему двадцать один. Беспомощная, слабая, — такая Фейин уходила в прошлое. Зихао выздоровел, но врачи запретили ему использовать алхимию. Юноша целовал девушку, лёжа с ней на траве. Она была счастлива, но он встревожен. В страну вернулся Линг с философским камнем. Если Линг заслужит благосклонность императора, то всё, над чем трудился Зихао может полететь в пропасть. Его защита над слабыми кланами превратится в ничто, а этот придурок Линг вряд ли откажется от пятидесяти наложниц, чьи дети будут опять ненавидеть и презирать своих единокровных братьев и сестёр.

— Я буду с тобой до конца, — прошептала Фейин.

— Если мне удастся получить власть, у меня будет одна жена — ты, — сказал Зихао. — Ты — моя императрица.

— Даже в саду не погулять! Эти двое вездесущи! — пробубнил Михонг, вылезший из беседки, где хотел почитать книжку.

Михонг смеётся над влюблёнными людьми. Но его смех добр и лучист. Не то что у Синзан. Эта мерзкая девчонка, даже потеряв власть над телом, показывает, что она принцесса. Чего только стоят её колкие взгляды и едкие усмешки, когда Михонг даёт ей власть над телом. Все пять лет Фейин мечтала её проучить. Но Зихао запрещал бить Синзан, ведь боль почувствует и его брат, а Михонг не даёт ей хамить Синзан, жалея бедную девочку. Вот так рыцарь, превративший сестру в рабыню.

Но сейчас Синзан с завистью смотрит на Фейин, а её голосом смеётся паразит. Ради таких моментом стоит сражаться. И, конечно же, за поцелуй любимого.

Сейчас или никогда. Фейин собрала все силы, отпихнула палкой Альфонса и полетела к лежачей на земле Мэй. Что ж, сама выбрала молчание и смерть.

Рука была наполнена энергией, способной разорвать всё на свете.

— Мэй! — закричал Элрик.

Сестра очнулась, она поползла назад и упёрлась на какой-то ящик. Фейин ухмыльнулась и направила руку в лицо Мэй.

Но что-то промелькнуло перед глазами. Мэй исчезла. Фейин не смогла сбавить скорость и споткнулась об ящик. Она потеряла равновесие и упала на свою руку.

Адская раздирающая боль пронзила её тело. Ноги Фейин моментально превратились в куски мяса, разлетевшись по комнате.

— Опоздал, сестрёнка, — прозвучал голос. Голос двенадцатого принца империи Ксинг. — Бегал домой за философским камнем и случайно рыбкам его не скормил.

Мэй сидела на руках у Линга. Яо выглядел потрёпанным, взволнованным, из кармана у него торчала какая-то пробка. На лбу показались испорины. “Я успел, я успел”, — колотилось у Линга сердце.

— Я в тебе сомневался, прости, — Ал улыбнулся ему.

Лин ничего не ответил, он поставил Мэй на землю и девушка тут же бросилась к сестре. Фейин дико орала от боли, кровь из оторванных ног хлестала рекой. Раненая Мэй быстро подобрала кунаи, нарисовала кровью алхимический круг и принялась лечить сестру.

— Мэй… — прошептала без эмоций Фейин.

К ней подбежал Линг, разорвав на себе рубашку, он стал перевязывать ноги.

— Нужно остановить кровотечение и срочно доставить её к врачу! Альфонс, помоги Мэй, а пока я надену на её руки против алхимические оковы! — закомандовал принц.

— Линг… — изумилась Фейин.

Из спальни вдруг донеслись шаги, девушка увидела несущегося к ней Зихао. Она совсем забыла про эту уютную комнатушку, где любимый предложил ей свою дружбу, где они провели столько незабываемых ночей.

— Фейин, Фейин, держись!