Джегер сунул пальцы под доски, нащупал защелку и распахнул потайное отделение. Пошарив внутри, он извлек из него толстый пожелтевший конверт. Несколько мгновений он смотрел на свою находку, и руки, сжимающие конверт, заметно дрожали. Какая-то часть его категорически не хотела в него заглядывать. Но другая, гораздо бóльшая, знала, что он должен это сделать.

Он извлек отпечатанный на пишущей машинке и сколотый скобками документ. С тех пор как он видел его в последний раз, совершенно ничего не изменилось. Крупным готическим шрифтом, так характерным для гитлеровского нацистского режима, на первой странице было написано: «KRIEGSENTSCHEIDEND».

Джегер практически не знал немецкого, но с помощью немецко-английского словаря ему удалось перевести надпись с обложки документа. Слово «Kriegsentscheidend» означало высшую степень секретности, которую нацисты когда-либо присваивали своим документам. Наиболее точный перевод на английский язык звучал бы так: «Сверхсовершенно секретно — ультрасекретно».

Чуть ниже было напечатано: «Aktion Werwolf» — «Операция Оборотень».

Еще ниже стояла дата, в переводе не нуждавшаяся: 12 февраля 1945 года.

И наконец, «Nur fur Augen Sicherheitsdienst Standortwechselkommando. Только для глаз Sicherheitsdienst Standortwechselkommando».

Sicherheitsdienst была секретной службой СС и нацистской партии — высшей точкой этого зла. «Standortwechselkommando» переводилось как спецотряд по передислокации, что не говорило Джегеру ровным счетом ничего. Он погуглил загадочные «Операцию Оборотень» и «Спецотряд по передислокации» как на английском, так и на немецком.

Поиск не принес никаких результатов.

Нигде в эфире не существовало ни единой ссылки, ни одного упоминания.

Дальше Джегер в своем расследовании продвинуться не успел, потому что вскоре после этого на него опустилась тьма, за которой последовало бегство на Биоко. Но ему было совершенно ясно, что у него в руках находится документ необычайной важности. Во всяком случае, он был таковым во время войны и каким-то образом попал в руки его деда.

Тем не менее Джегера подстегнула вторая страница. Именно она заставила его, покинув Лондон, примчаться в Уилтшир, в свое заброшенное семейное гнездо.

Его одолевали мрачные предчувствия, и он с тяжелым сердцем перевернул страницу.

С титульного листа на него смотрел отпечатанный черной краской символ, резко контрастирующий с пожелтевшей бумагой. Джегер почувствовал, что у него идет кругом голова. Как он и опасался, память его не подвела и не сыграла с ним шутку.

Темный символ представлял собой стилизованного орла, изображенного стоящим на хвосте. Крылья птицы были расправлены в стороны под изогнутым клювом, а когти сжимали округлую сферу, исчерченную не поддающимися расшифровке знаками.

Глава 10

Джегер сидел за кухонным столом, невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой.

Перед ним были разложены три фотографии. На одной было тело Энди Смита с глубоко вырезанным на его левом плече кровавым символическим орлом, вторая представляла собой снимок этого же символа с внутренней обложки документа об «Операции Оборотень», который Джегер сделал своим смартфоном.

На третьем снимке были запечатлены его жена и ребенок.

Во время службы в армии Джегер не считал себя человеком, пригодным к семейной жизни. Долгий и счастливый брак плохо сочетается с жизнью спецназовца. Каждый месяц перед ними ставили новую задачу, бросая их то в сожженную солнцем пустыню, то во влажные джунгли, то в скованные льдом горы. Для длительных ухаживаний у него просто не было времени.

Но затем произошла досадная случайность. Во время затяжного прыжка над африканской саванной парашют Джегера раскрылся не полностью. Ему повезло, и он выжил, хотя и провел несколько долгих месяцев в больнице со сломанным позвоночником. И, хотя он прилагал все усилия к тому, чтобы встать на ноги и вернуть себе былую форму, его дни в спецназе уже были сочтены.

Именно в это время — а его восстановление растянулось на целый год — он и встретил Руфь. Она была на шесть лет моложе, и их познакомил общий друг. С самого начала их отношения не заладились. Руфь училась в университете и была всей душой предана делу сохранения дикой природы и окружающей среды. По какой-то неизвестной причине она решила, что Джегер является ее полной противоположностью.

Что касается Джегера, то он решил, что влюбленная в природу девушка не может не презирать такого солдафона, как он, пусть даже и принадлежащего к элитному подразделению. Их общение представляло собой смесь его ядовитого юмора и ее раздражительности, помноженной на удивительную красоту. Им все больше нравилось общество друг друга… а оттуда оказалось рукой подать до влюбленности.

Со временем они обнаружили, что кое-что их все же связывает. Этой общей чертой оказалась страстная любовь к дикой природе. Ко дню их свадьбы, шафером на которой был Энди Смит, Руфь была уже три месяца беременна Люком. Рождение сына и последовавшие за этим месяцы и годы позволили им пережить чудо осознания того, что они привели в этот мир мини-версию их обоих.

Каждый день с Люком и Руфью был настоящим приключением, а потому утрата близких стала для него непереносимой.

Почти целый час Джегер смотрел на желтый заплесневевший нацистский документ времен Второй мировой войны, полицейский снимок предполагаемой жертвы самоубийства и фотографию Руфи и Люка, пытаясь понять существующую между ними взаимосвязь. Его не покидало ощущение, что символическое изображение орла как-то связано со смертью… нет, с исчезновением его жены и ребенка.

Каким-то непостижимым образом — Джегер и сам не мог понять, откуда возникло это чувство, — он знал, что между этими событиями и фотографиями существует причинно-следственная связь. Проще всего было отнести это на счет солдатской интуиции, а за долгие годы он научился доверять своему внутреннему голосу. Хотя, возможно, все это представляло собой полный вздор. Нельзя было исключать и того, что три года на Биоко и пять недель в тюрьме «Черный Пляж» в конце концов сломали его и привели к тому, что паранойя, подобно кислоте, расползалась в его сознании черным пятном, разъедая рассудок.

Джегер почти ничего не помнил о той ночи, когда из его жизни вырвали жену и сына. Это был тихий зимний вечер, отличавшийся морозной безмятежностью и захватывающей дух красотой. Они поставили палатку на склоне одной из валлийских гор, под бездонным и бескрайним звездным небом. В таких местах Джегер всегда ощущал себя особенно счастливым.

Костер прогорел, оставив после себя мерцающие уголья, и последним, что запомнил Джегер, было то, как они втроем забрались в палатку и соединили спальные мешки. Засыпая, он ощущал тепло прижимающихся к нему жены и сына. Он и сам чудом выжил, оставшись в палатке, заполненной удушливым газом, который полностью лишил его способности защищаться. Так что отсутствие каких-либо дальнейших воспоминаний совершенно не удивляло его. К тому времени, когда Джегер пришел в себя, он находился