Первой с территории усадьбы выехал рассекающий пространство черной акулой лимузин. Мы выдвинулись следом. "Белорубашечникам" было не в первой работать в паре, так что общий темп движения нашего кортежа был степенен и величественен. Тем более, спешить нам было некуда. Выбранное для толковища место было совсем недалеко. В каких-то пяти километрах. Нет у нас сейчас больших расстояний. По крайней мере, внутри "желтой зоны", которая еще кое-как контролировалась гарнизоном и чуть лучше императорской гвардией. Устраивать разборки в местах более диких я бы поостерегся. Есть неплохой шанс нарваться так, что победителей не останется вообще. Вокруг обжитых зон какого только сброда не встречается в поисках чем бы поживиться. Причем один и тот же "бедный и несчастный" может стоять в очереди "клирингового центра", чтобы конвертировать в стол и кров нечто найденное в ничейных землях, а завтра уже режет горло часовому гарнизонного разъезда. Не самая спокойная жизнь за стенами городов.

И не надо думать, что поселения просто так отгородились стеной от агрессивной пока что (со временем поправим!) внешней среды. Кто хотел и готов был сосуществовать мирно и С ПОЛЬЗОЙ для себя и общества вполне мог это сделать. Первые лет двадцать существования Новгорода в год приходили до нескольких сотен человек. Почти всем шанс давался… До первой серьезной ошибки. Терпимость к преступлениям пришлых была нулевой. Однако те из них, кто смог "удержаться", достойно жили до сих пор. Их дети получили полные права жителей столицы. Вот только поток переселенцев закончился еще до моего рождения. Сегодня таких "гостей" в год и десятка не набирается. Шанс предоставляется двум-трем. Практически никто не удерживается. Двух с половиной поколений оказалось вполне достаточно, чтобы потерять практически все социальные навыки, позволяющие хоть как-то им адаптироваться в нашем обществе. Про "сложные" знания и прочее — практически молчу. А хочется-то ступеньку повыше занять… Но способностей и на то чтобы хорошо двор мести не хватает, не говоря уже о более серьезных специальностях. Хотя нет, вру. Про способности. Тут вопрос желания. А вот его не наблюдается. Кормите так. Я и без того "страдал".

— Подъезжаем. — Спокойно-бездушно сообщил Сашка, сворачивая на довольно большую ровную поляну.

Что ж, Гончаровы уже на месте. На двух больших некогда армейских джипах. Вроде того монстрика, что я уничтожил возле их Торгового дома.

И было их поболее десятка. Но пока все они чинно-благородно стояли возле машин. Открытые двери как бы намекали, что в салоне может много чего и кого прятаться. Но подозрения к делу не пришьешь, так что пока играем в рамках этикета.

— Угу! — Буркнул я, чувствуя как привычно "собралось сознание", а где-то внутри разжегся небольшой огонек легкого куража.

Да-да! Наша задача не только уйти отсюда живыми, но и хорошенько покуражиться.

Мастера на заднем диване промолчали.

Обе машины, заехав на поляну, разошлись в стороны и синхронно пошли на разворот. К противникам мы уже сдавали задним ходом. Не слишком красиво, но нам по хер.

— Ну, с Богом! — Выдохнул Семен Силыч.

— С Богом! — Согласился я, покидая машину.

Двери мы не закрывали, мотор не глушили, хотя водители и разошлись сразу так, чтобы держать в поле зрения охраняемые объекты. Конечно, немного необычно, что Сашок и Света ехали в разных машинах, но в "Чайке" роль телохранителя сестренки брал на себя старик, так что все нормально.

— Ну, пошли! — Скомандовал отец, и я сделал первый шаг навстречу переговорщиками.

"Подстава!", — фактически убедился еще до того момента, как было сказано первое слово. Уж больно паскудные ухмылки украсили лица старшего и младшего Гончаровых.

Впрочем, нехорошие люди тут же по команде Петра-Чтоб-Его-Тоже Евгеньевича выхватили пистолеты-пулеметы из салонов своих дорожных монстров. Хоть какие-то правила вежливости еще соблюдались, так что они пока не смотрели на нас. Но вот предохранители кое у кого уже явно были сняты.

Теперь мы имеем право на любые ответные действия. И, если хоть один из нас попадет к императорским менталистам. Значит, что? Никто попасть не должен. Или сотварить с нами нужно такое, что мы и сами не пойдем.

"Толпа!", — не лестно для противника оценил я. Никакой слаженности. Планируют давить чисто силой и плотностью огня. Даже интересно стало, собираются ли нас отсюда живыми выпускать, заставив поставить подписи на паре-тройке документов, либо здесь и планируют оставить.

— Ну, здравствуй, Петр Евгеньевич! — Ровно начал диалог отец.

Никаких обвинений и оскорблений — все явно и так. Просто работаем по одному из вариантов.

— Здравствуй-здравствуй, Александр Сергеевич! — Гордо подбоченился глава Гончаровых, как никогда себе раньше при главе Меньшиковых не позволял. — Плохо сына воспитываешь! Ворвался твой Колька на мою территорию, людишек побил, сына оскорбил, меня на собаках оттаскал!

"О как!", — оценил заход я, искренне такой интерпретации подивившись. Впрочем, если свидетели были… Скажем так, ангажированы…

Отец же и бровью не повел, лишь спокойно заявив:

— Нехорошо.

— Не то слово, Александр Сергеевич! — В угаре актерской импровизации прижал руки к груди Гончаров старший.

Я аж сам поверил во все свои злодеяния. Ну немыслимое же дело, чтобы глава Рода, пусть и из новых, мог врать в лицо, да еще и так мелочно, верно?

— Я предполагал такой вариант. — Спокойно кивнул папа, глянув на меня строго.

Вжимаю голову в плечи. Нормальная такая часть игры — показать слабость там, где тебе выгодно.

— А дочь твоя, что творит?! — Возопил возмущенно "обвинитель". — Распустила грязные слухи про моего сына. Немыслимо! Это требует ответа.

Отец промолчал, словно бы тяжело было ему слышать такие слова про собственных детей.

— Ну что, Саша, — уже совсем оборзел "главторгаш". — Как вопрос решать будем?

— Ситуацию мы исправить уже не сможем, — развел руками глава, проглотив "Сашу" как должное. — Но вот частично… Сын!

Последнее прозвучало грозно и резко. Я почти натурально вздрогнул.

— Принеси. — Коротко потребовал он.

Я же сразу не сдвинулся с места, униженно глянув на Петра Евгеньевича.

— Что там, вира? — Усмехнулся тот, балдея от собственной власти над ситуацией.

Склоняю голову еще ниже. Отец коротко выдает:

— Ну, можно и так сказать…

Нежелание его соглашаться с формулировкой понимает каждый здесь присутствующий. Вира — значит виноват. А это совсем другой расклад в этой игре.

— Иди! — Властно взмахнул рукой глава Меньшиковых, уже прочно