Шрифт:
Закладка:
— А, это? Росток бамбука… А вон там — осенний лосось с черенками батата, — с гордостью объясняет мне муж. — Сегодня я приготовил слабенькое пондзу[12], попробуй макать сюда…
Словно бы вскользь он сетует на то, что в последние дни страдает от легкого несварения.
— Так что ем я теперь мало… Все это — тебе одной!
Пересиливая себя, я кладу на язык самый первый кусочек. Но как только надкусываю — аппетит вскипает во мне, да такой, что сама себе удивляюсь: я не успеваю проглотить и того куска, что во рту, как палочки уже сами вцепляются в следующий… Кажется, мое тело начинает требовать масла? Не в силах остановиться, я загружаю в рот кусок за куском. Потоки пива сметают их в мое чрево, и они согревают меня изнутри, и мне хочется еще и еще. Да, да, больше всего на свете я обожаю работать челюстями, не задумываясь вообще ни о чем…
— Рад, что ты стала походить на меня, — замечает муж, наливая пива уже себе.
«Что-о?!» — взрывается у меня в голове, но рот до отказа набит фритюром, так что ответить мне попросту нечем. Я спешу это проглотить, но…
— Но следующую попробуй вот с этим! — говорит он, протягивая мне соус чили с юдзу[13], и, вцепившись зубами в следующую, я уже напрочь не помню ни то, что сказал мне он, ни то, что я собиралась ему ответить.
Набив до предела живот, я опираюсь на руку мужа, позволяю отвести себя на диван и смотрю вместе с ним телешоу.
— Как же здорово с тобой расслабляться, дорогая… — произносит он, будто некое заклинание.
— И не говори! — отзываюсь я. Не раздумывая ни секунды. Само с губ слетает, и все.
Утром, проснувшись, я глянула в зеркало и увидела, что мое лицо понемногу забывает меня.
С этого дня черты моего лица и начали разбегаться. Стоило мне появиться в зеркале, как они сразу же — неохотно и как попало, будто стеная: «О, нет!» — подтягивались обратно друг к дружке. Вот только на свое место, увы, встать уже не могли, и то, что получалось в итоге, выглядело жутковато.
Я вновь, еще пристальней, вгляделась в свое отражение в зеркале. Глаза расползлись к вискам, и само лицо напоминало лепешку, растянутую в разные стороны.
Я действительно все сильнее походила на мужа.
Взяв себя в руки, я тщательно умылась. Еще пару раз сполоснула лицо холодной водой. Наложила тональный крем темнее обычного. «Какой смысл так возиться с лицом, которое все равно продолжает меняться по сто раз на дню?» — повторял голос в моей голове. Но я заглушила его как могла и, закончив что нужно, вышла из дому вовремя.
Сев в машину, я вырулила с подземной стоянки и подъехала к выходу, где Китаэ-сан с супругом уже дожидались меня, как условлено.
— Буду рада вам пригодиться! — прощебетала я с легким поклоном, выйдя к ним из машины. Слово «пригодиться» сейчас было явно не к месту, но других стандартных приветствий мне на ум не пришло.
Их старший, похоже, оказался в той же ловушке.
— Просим любить и жаловать! — отчеканил он, замирая в ответном поклоне явно вежливей моего.
Китаэ-сан с ним рядом не кланялась. А обнимала, точно родное дитя, кошачью переноску, закрепленную ремнями у нее на груди.
Вблизи ее муж оказался миниатюрней, чем я ожидала. Его волосы, как и локоны Китаэ-сан, давно и красиво растеряли последний цвет. А поскольку и одет он был во все белое, его крохотная фигурка напоминала каменного Дзидзо у обочины деревенской дороги.
— Сан-тян! Это мой муж Арáи, — сказала она почти небрежно и повернулась к нему: — Араи! Это моя подруга Сан-тян… Она занимается кошками с раннего детства. И понимает их куда лучше, чем мы. Доверимся ей, и все будет в порядке, поверь мне.
Сказав так, Китаэ-сан наклонила голову к своей ноше.
— Ты тоже не должен бояться, Сансё. Сан-тян найдет для тебя просто шикарную гору! — сообщила она в боковую сетку на переноске.
Слегка опешив от навалившейся ответственности, я усадила их в машину, села за руль, сказала: «Ну, поехали?» — и забила в навигатор адрес, что прислал мне Сэнта: Национальный экологический парк «Дикий дом», префектура Гумма. До цели — два с половиной часа.
— Смотри-ка! Ближе, чем я думала, — сказала Китаэ-сан и, наклонившись вперед, заглянула в экранчик. — А значит, мы всегда сможем его навестить, если что…
Смогут ли? — засомневалась я. Да одна лишь дорога туда-обратно — уже пять часов! Я ожидала, что муж как-нибудь возразит ей, но он молчал, и я тоже притворилась, что последней ее фразы не расслышала. Как, впрочем, и горестного мяуканья, донесшегося из переноски, когда машина тронулась с места.
Мы несемся по магистрали Дзёэ́цу, когда на горизонте прорезается цепочка далеких гор. Под свежим, безоблачно-бездонным осенним небом их зубчатые контуры растут на глазах, приближаясь с каждой минутой. Пейзаж такой фантастический, что в другой ситуации я бы точно захлопала в ладоши.
Спустившись с хайвэя на местную трассу, мы сверяемся с навигатором и мчимся к горам напрямую. Стайки домишек по обе стороны мелькают за окнами все реже и реже, а потом исчезают совсем.
Поднимаясь все выше по виражам серпантина, мы заезжаем в такую глушь, что я начинаю бояться, как бы на дорогу не выскочил какой-нибудь зверь. И хотя, согласно навигатору, до экопарка еще далеко, асфальт на дороге под нами кончается, а вот поймать на горной грунтовке провожатого — большая удача, и я пристраиваюсь в хвост к какому-то грузовику, перевозящему гравий.
Еще в самом начале пути я разрешила Китаэ-сан выпустить из переноски кота. И похоже, всю дорогу она так и прогладила его у себя на коленях.
— Ну как тебе? Вот они, твои горы… Видишь? — бормочет она у него над ухом.
Когда грунтовая трасса превращается в подобие звериной тропы, я останавливаю машину. Никакой дороги дальше навигатор не считывает, а красная стрелочка на экране показывает: поворачивайте назад.
Они долго молчат.
— Приехали, — несмело выдыхаю я.
И пока решаю, глушить ли мотор, Араи напоминает жене полушепотом:
— Слышь? Приехали…
— Угу, — отзывается она и продолжает обнимать Сансё, опустив голову, но не двигаясь с места.
— Может, вы ожидали чего-то другого? — поворачиваюсь я к Араи, извиваясь под ремнем безопасности.
Грустно улыбаясь, Араи качает
