После свадьбы Хасэбо, когда к моим будням возвращается их обычная монотонность, я забегаю в аптеку и уже перед кассой натыкаюсь на Китаэ-сан.

— Никак ты, дорогая? — Ее голос звучит на удивление ровно и внятно. — Давненько не виделись! Надеюсь, у тебя все хорошо?

— Вашими молитвами… — неловко кланяюсь я. Что-то мешает мне встретиться с нею глазами, и я еложу взглядом по гладкому полу, отражающему бледные сполохи от флуоресцентных ламп с потолка.

Китаэ-сан заглядывает в мою корзину.

— О! У меня такой же кондиционер… Правда, хорош? — взмахивает она пальчиком и удаляется в секцию «Гигиена для кухни». Я немного теряюсь, но решаю-таки дождаться ее снаружи.

Цикады стрекочут как сумасшедшие. Как только я подсчитываю в уме, какая туалетная бумага дешевле, стеклянные двери разъезжаются и на крыльце появляется Китаэ-сан с пакетами в обеих руках.

— А ты загорела, Сан-тян! — замечает она, окинув меня внимательным взглядом.

— Разве?

— Ну конечно! Раньше-то была бледная, как бумага!

— Ну да… В последнее время много по улицам бегаю. Столько дел! — оправдываюсь я, невольно отступая назад, в тень аптечного козырька.

— Вот оно что… А я все гадаю, куда ты пропала!

Верит ли она моим словам? Или просто принимает их как извинение? Этого я понять не могу.

— А у вас как дела? — спрашиваю я. Может, лучше спросить, как дела у Сансё? Утопаю в сомнениях, и странная пауза между нами растет.

Китаэ-сан переводит взгляд на магазинчик татами через дорогу от нас. Похоже, она неплохо знает его хозяина.

— Жена у него совсем слегла… Крутится как может, бедолага! — бормочет она. И отправляется вверх по холму к ближайшей торговой улочке. Спохватившись, я семеню за ней.

— Уф-ф… — на ходу переводит дух Китаэ-сан. — А где ты обычно закупаешься?

— Закупаюсь? — Выдохнув вслед за ней, я поднимаю взгляд на новенький супермаркет, венчающий вершину холма. Туда я заглядываю чаще всего: богатый выбор, терпимые цены.

— А, этот? Я так и знала! — говорит Китаэ-сан разочарованно.

— Что, плохой?

— Да я не говорю, что плохой. Просто… — Она прерывается на полуслове. И продолжает, уже слегка напряженно: — Когда эту махину отгрохали, все стали затариваться только там. И о чем эти люди думают? Или никто не знает, что тут же рядом — торговая улочка, на которой тебе сразу же ясно, что ты в Японии?

Она машет рукой какой-то служащей в придорожной химчистке.

— Конечно, я понимаю, какой это соблазн — оплатить все сразу за одной кассой, — бормочет она под нос. — Но человек-то с человеком больше никак не соприкасается!

На середине склона она останавливается:

— Давай-ка передохнем…

Понаблюдав за очередью из покупателей в ожидании бэнто, Китаэ-сан достает свой неизменный белый платок, прижимает ко взмокшему лбу.

— Ну, ты как? Готова сегодня к шопингу?

— О да! — бодро киваю я. Еще выходя из дому, я задумывалась, что бы приготовить на ужин…

— Тогда прогуляйся немного со мной!

— Куда? — удивляюсь я. — По кварталу?

— Я познакомлю тебя со своим зеленщиком, мясником и хозяином рыбной лавки.

Сказав так, она аккуратно складывает платок и шагает вперед так стремительно, что даже обгоняет какого-то юношу на велосипеде.

— …И в конце концов они все-таки решили отвезти его в горы.

То ли слушая меня, то ли нет, Сэнта набивает рот ломтиками ветчины, постанывая от нетерпения. Я не раз уже повторяла ему, что время подхода к блюдам не ограничено, но он все равно торопится опустошить свою тарелку, чтобы сбегать набрать еще. Хаконэ-тян возвращается к нашему столику с тарелочкой, на которой разложено по кусочку от десятка разных блюд, садится рядом с Сэнтой и решительно заносит вилку над едой.

— А здесь совсем не так, как в обычном «ешь-сколько-влезет»! — говорит она и, подперев ладонью щеку, принимается за морских гадов в маринаде. — В той обжираловке, куда мы ходим с Сэнтой, выбор блюд куда больше, но… Я-то думала, главная фишка all-you-can-eat именно в разнообразии блюд! А выходит, все наоборот: вкуснее там, где и блюд-то немного, зато предлагают то, в чем они мастера…

Дежурный официант зависает у нашего столика, и я жестом прошу его подлить в мой стакан минералки.

— Ты нас так балуешь, прямо неловко! — говорит Хаконэ-тян. — Недавно меня бэнто угощала. Теперь привела нас в элитную обжираловку…

— Это называется «буфет», — вставляет сбоку Сэнта. — Бу-фет!

— Расслабьтесь! — усмехаюсь я. — Вы нам холодильник продали аж за семьдесят тысяч! Позвольте уж потратить тысячу на ваше бэнто… Да и Сэнте, я знала, понравится. Должна же я вас как-то отблагодарить!

Хаконэ-тян нырнула уточкой в очередном поклоне и придвинула к себе холодный овощной потаж в суповнице с филигранным орнаментом.

— Зацени, сестрица: чтобы сегодня ты откормила нас как следует, мы голодали со вчерашнего вечера!

— Да ладно вам! — отмахиваюсь я, отхлебывая свеженькой минералки. Пригласить эту сладкую парочку на ланч в ресторане большого отеля я решила, вспомнив, как Сэнта ворчал, что никогда не наедается досыта «во всех этих кабаках».

В отличие от меня, каждый месяц получающей на расходы круглую сумму от мужа, эти двое пока еще неженатики, но уже складывают свои доходы в один котел. Управляет всей бухгалтерией Хаконэ-тян. С экономикой у нее в голове порядок, и обычно перед каждым походом в ресторан она заставляет Сэнту съесть плошку риса. И пока ее доля в домашнем бюджете и больше, и стабильнее, Сэнте возражать не приходится.

— Ну так что? Где-нибудь есть приличные горы? Вы не в курсе?

Душистым карри из серебристой соусницы я поливаю белоснежный рис-шафран. Сначала думала, не взять ли бефстроганов, но перед темным и смачным карри все же не устояла.

— Горы — какие? — уточняет Хаконэ-тян. — Для вашего кемпинга?

— Хм-м… Нет уж, лучше другие.

— Ей нужно от кошки избавиться, — поясняет Сэнта.

— Что-о? — вскидывается Хаконэ-тян. — Ты решила выгнать Дзороми?!

— Да нет, конечно! — утешаю я. — Не Дзороми. Речь о коте моей… хорошей знакомой, скажем так.

— Ах вот оно что… Я уже испугалась!

— Дзороми никто не тронет, не дрейфь. Но у моей знакомой кот зассал уже всю квартиру. Лечила его, лечила — все без толку. И вот они с мужем промаялись так больше года и решили… отпустить его в горы, — объясняю я, подкладывая соусной ложкой еще карри себе на рис.

— То есть просто изгнать? — тихонько поправляет меня Сэнта. — А сказать им правду в лицо ты не хочешь?

— Зачем? Они и так ее знают.

Так вот почему Китаэ-сан все лето не отпускала от себя Сансё ни на шаг? — осеняет меня.

— Она пообещала мужу, что они сделают это,