Теперь ему приходилось перемещаться между городом и передовой, но чаще всего он работал в Омбразии. Только благодаря положению Баттисты как последователя Силы – и его хорошим отношениям с главным магистратом – Дамиану позволили взять на себя командование стражей Палаццо. Не имело значения, что Баттиста редко применял свою силу. Он был последователем, обладавшим могущественной магией, – этого вполне хватало, чтобы заслужить уважение. Если Дамиан не сумеет зарекомендовать себя, это плохо скажется на репутации отца. Он и без того уже порядком его разочаровал тем, что не был благословлен собственной магией.

– Дамиан, – наконец произнес Баттиста серьезным тоном. – Я пытался помочь тебе. Я посоветовал тебе организовать патрулирование и использовать сильные стороны своих офицеров. Я убеждал Форте проявить терпение, говорил, что тебе просто нужно время встать на ноги. Но у меня есть и свои обязанности, я могу поднять тебя лишь с определенной глубины. Форте обеспокоен. Из-за активной деятельности мятежников он хочет, чтобы убийство Леонцио было раскрыто как можно быстрее. Я буду держать его на расстоянии так долго, как смогу, но нам необходимо в ближайшее время получить ответы, иначе тебя отправят обратно.

Дамиан сглотнул. Несмотря на то, что Форте уже выдвинул ему четкий ультиматум, слышать об этом во второй раз было все равно неприятно.

– Я не могу вернуться туда. Не могу вернуться на войну.

Он понимал, насколько важно для Омбразии обуздать Бречаат и еретиков. Знал это. А еще знал реальность войны и то, как мечты о славе в считаные секунды превращаются в пепел во рту.

– Я тоже не хочу, чтобы ты возвращался, – мягко сказал Баттиста. – Однако смерть Леонцио произошла в твое дежурство.

– Это был несчастный случай.

– Это было убийство, – поправил его отец. – Убийство, которого ты не заметил. Убийство, которое ты должен был остановить.

Дамиана захлестнул стыд. Он хотел возразить, но понимал, что не имеет права.

– Признаю, – выдавил он. – И мне очень жаль. Думаешь, я теперь буду спать спокойно, зная, что именно я должен был спасти ему жизнь? Я не мог… – он умолк, провел ладонью по щеке. – Я не мог предвидеть. И не понимаю, почему другие от меня этого ждут.

Баттиста вздохнул, черты его лица смягчились. Затем он встал и положил руки на плечи сына. Дамиан вскинул подбородок. Смотреть в отцовские темные глаза было все равно что глядеться в зеркало собственного будущего.

– Мы не можем тратить время на размышления, как выполнять свою работу, – мягко проговорил Баттиста. – Мы просто должны ее делать. Я знаю, что ты способен на большее. Ты мой сын.

В животе Дамиана поселилась неприятная тяжесть. Пусть это никогда не говорилось вслух, но он подозревал, что разочарование отца с каждым днем становилось все сильнее. Гордость, которую Баттиста продемонстрировал, узнав о героическом поступке сына на войне, – святые, одни только мысли об этих словах вызывали у него тошноту, – улетучилась. Его отец хотел лишь одного: чтобы Дамиан проявил себя. И он, черт побери, старался изо всех сил, но в последнее время весь мир, казалось, чересчур настойчиво давил на него, мешая ему устоять на ногах.

Он не Баттиста. И не способен бездумно поставить свою страну и честь превыше всего остального. Знал, что должен – этого от него требовало положение, – но прошлые поступки продолжали мысленно преследовать его.

– А что насчет других недавних смертей? – спросил Дамиан, не в силах сдержаться. – Думаешь, они связаны? Парень, найденный на берегу реки, и молодая девушка…

– Забудь о них, – прервал его Баттиста. – Форте не считает их приоритетной задачей, так что меньше всего тебе сейчас нужно отвлекаться. Сосредоточься на убийстве Леонцио – и только на нем.

Дамиан, застигнутый врасплох, замолчал. Безусловно, отец понимал, почему он хотел рассмотреть все возможности. Три предполагаемых убийства, произошедших в непосредственной близости друг от друга, являлись чем-то неслыханным в Омбразии. Если за них был ответственен один и тот же человек, он мог оставить улики на одном из других мест преступления. Однако Дамиан не собирался спорить.

– Должно быть, кто-то уже находился внутри Палаццо, – сказал он, возвращаясь к обсуждаемому вопросу. – Либо кому-то постороннему помогли пробраться внутрь.

Леонцио был политиком, а значит, кто-то, несомненно, получал выгоду, избавляясь от него. Хотя, находясь среди безопасных стен Палаццо, трудно было предположить, у кого именно могла найтись такая возможность.

Баттиста поправил и без того безупречный воротник своего мундира, под тканью обозначились напряженные плечи. Его кольцо последователя блеснуло в тусклом свете.

– Кого бы ты в конечном счете ни назвал подозреваемым, тебе понадобятся доказательства. Предлагаю обзавестись в Палаццо еще одной парой глаз.

Дамиан не сразу уловил смысл отцовских слов. Наверное, это отразилось на его лице, потому что Баттиста добавил:

– Я говорю об осведомителях. Твои офицеры не в силах уследить за всем. Предложи работникам, которым ты доверяешь, поглядывать по сторонам. Как насчет… Как там его? Нико?

– Энцо? – Дамиан мысленно вздохнул. Его отец даже не пытался запомнить имена слуг.

– Точно. Энцо. Используй кого и что угодно. Форте без колебаний избавится от тебя, если посчитает, что ты не выполняешь свою работу, а мне меньше всего этого хочется. – Баттиста снова сжал плечо Дамиана, теперь уже одной крепкой рукой. – Святые на твоей стороне, мой мальчик.

Отцу было легко так говорить, ведь доказательство их благосклонности текло в его крови. Дамиан сглотнул. Он каждый день с неиссякаемым рвением искал Силу в надежде получить от святого покровителя знак. В надежде хоть на что-то. Но как бы ни сильна была его молитва, он ощущал лишь присутствие Смерти.

– Я все исправлю, – пообещал он отцу, уповая на то, что святые услышат его и помогут в этом.

Уголок рта Баттисты изогнулся вверх.

– Я знаю.

Дамиан с чувством сдавленности в груди смотрел отцу вслед. Он очень сомневался, что в это время Энцо бодрствует – на часах была почти полночь, а работники обычно просыпались в неурочный час, – но понимал, что его беспокойный ум не даст ему заснуть, пока он это не проверит.

Он спустился по позолоченной лестнице, мысли в голове путались. Комнаты слуг располагались на первом этаже и, конечно же, пустовали. Дамиан на мгновение задержался в пустой кухне, прислушиваясь к глухому завыванию ветра за окном. Затем вытянул руки на холодной мраморной столешнице и принялся разглядывать выпирающие вены, тянущиеся к суставам. Зрелище навеяло ему воспоминания об испещренной черной сеткой коже и пустых глазницах.

Тряхнув головой, он поплелся обратно к лестнице и стал подниматься, цепляясь за перила крепче необходимого. С Энцо он поговорит позже. Сейчас нужно поспать, пока его попытка оставаться бдительным не переросла в паранойю.

Когда он пробирался по темному лабиринту третьего этажа, из конца коридора послышалось слабое дребезжание. Дамиан застыл, сердце забилось так бешено, что казалось, будто грудь сейчас расколется надвое. Прищурившись в полумраке, он вгляделся в раздваивающийся коридор – туда, где находился кабинет главного магистрата.

Боковым зрением уловил движение какой-то фигуры.

Он бесшумно двинулся вперед, не отрывая взгляда. Одной рукой потянулся к ножу на поясе. Шум не смолкал, и уже через несколько секунд звук стал отчетливым. Дамиан ускорил шаг. Похоже на неудачную попытку вскрыть замок.

Кто-то