свои соображения, – начал Андрей. – Двое воришек влезли к вам в квартиру, но не взяли ценности. Этому существует только одно объяснение: они были осведомлены, что здесь хранится что-то более ценное, возможно, даже бесценное. Логично, правда?

Олег пожал плечами:

– Вроде логично. Только я не понимаю, о какой бесценной вещи идет речь. Что хотели найти в нашей квартире? Ты знаешь нашу семью много лет, и тебе было известно, что мы всегда жили небогато. Правда, у бабули довольно приличная пенсия, да и я получаю не гроши, но примерный наш доход должен быть тебе известен. Согласись, мы не миллионеры. И хочу подчеркнуть – не подпольные. Если бы бабуля хранила какую-нибудь вещь, которой не было цены, уж я бы знал об этом и обязательно сказал бы тебе.

А так…

Полозов отвернулся к окну и стал смотреть на голубое небо, по которому плыли белые ватные облака.

– Я вообще ничего не понимаю, и мне нечего добавить.

Майор причмокнул языком и достал белый лист бумаги и ручку.

– Ладно, Олег. Не стану тебя мучить. Сам я тоже навещу Розу Михайловну, только чуть позже. А ты иди. – Он отвернулся, чтобы друг не заметил предательской слезинки в уголке глаза. – Я тебе позвоню.

Олег взглянул на старые часы с кукушкой. По словам бабушки, их ей подарили на свадьбу. Кукушка давно не выглядывала из окошечка, испортился какой-то механизм, но ни у него, ни у бабули до него не доходили руки. Стрелки исправно показывали время – что еще нужно? А сейчас эти старые стрелки уведомляли, что с момента ухода Олега из школы прошел почти час. Почти час, а он еще дома!

Майор протянул ему листок.

– Прочитай. Если с твоих слов записано верно, поставь свою подпись и можешь быть свободен. Я пообещал, что позвоню тебе, а завтра ты выберешь свободную минутку и заскочишь в отдел, – он бросил на стол визитку. – Это тебе на всякий пожарный. Я у тебя на работе был, а ты у меня – ни разу.

Учитель вскочил.

– Я обязательно приду, – с чувством пообещал он и с силой сжал запястье полицейского. – Андрюха, во имя нашей дружбы… Пообещай и ты мне кое-что. Эти негодяи – не представляю, что они хотели здесь найти – довели до инфаркта единственного близкого мне человека. Да ты и сам об этом знаешь. Не мне тебе рассказывать, что она вырастила меня и дала образование. Найди их, прошу тебя!

Андрею стало неловко. Он покраснел и сжал друга в объятиях:

– В этом можешь не сомневаться. Я позвоню, – майор подтолкнул Олега к двери. – Иди к Розе Михайловне. Мой телефон ты тоже помнишь. Звони. Вдруг тебе удастся что-то узнать у нее. Я пока нахожусь в полной растерянности, что могли искать в твоей квартире.

Олег дернулся: в кармане тревожно запиликал мобильный. О, как он боялся теперь этих звонков! Парень медлил с ответом, а полицейские с удивлением смотрели на него, смутно догадываясь о мыслях, роившихся в его голове. Наконец учитель преодолел страх и нажал кнопку вызова:

– Я слушаю.

– С вами говорит лечащий врач вашей бабушки, – раздался незнакомый голос. – Меня зовут Павел Николаевич Бурмин.

Олег покрылся холодным потом:

– Что с ней?

– Жива, – успокоил его доктор, – пришла в себя и хочет вас видеть. Вы должны поторопиться.

Глава 10

Севастополь, июнь, 1941

Роза не жалела, что поехала в Севастополь на выпускной сестры. Она веселилась вместе со всеми, ее приглашали взрослые ребята, и это ей льстило. Девушке очень хотелось поехать с ними в горы после выпускного, но отец одного из юношей, командир части, сказал, что поездка не состоится, и выпускники разошлись по домам, так и не выяснив причину. По словам взрослых, в городе шли учения. Может быть, поэтому ничего не получилось с поездкой?

В ночь на 22 июня Соню и Розу разбудил грохот. Проснувшись, они выбежали на балкон, где, обнявшись, уже стояли Мириам и Яков. Невдалеке горел дом. Как завороженные, девушки следили за трассирующими пулями, изрешетившими небо, как маленькие звездочки. Щупальца прожекторов бороздили черноту ночи.

– Это учения, да? – зевая, спросила Соня. – Странно, что корабли уже вернулись.

Бабушка с дедом не ответили. Настойчивые лучи прожекторов поймали гудевший самолет, высветив на его крыльях черную свастику.

– Это немцы, – прошептала бабушка, прижимая к себе внучек. – Это война, мои хорошие. Но вы не волнуйтесь. Наш город хорошо укреплен.

– Хорошо – не хорошо, а лучше Розе вернуться домой, – подал голос Яков. – Думаю, Михаил завтра примчится за дочкой. Соня, может, и ты поедешь с сестрой?

Верхняя губка девушки приподнялась, обнажив острые белые зубы.

– Еще чего! Я останусь тут. Бабуля, мы не пустим немцев, правда?

Мириам ничего не ответила.

Как и предполагал Яков, Михаил с женой действительно уговорили Николая приехать за Розой, и уже в десять часов утра они сидели в гостиной Бакши. Его сестра Сара и шурин Исаак тоже примчались утром. Глядя на свекра, Хая поражалась его спокойствию. На смуглом горбоносом лице не дрожала ни одна жилка. Мириам суетилась, бегала из кухни в гостиную с подносом, расставляла чашки и предлагала разные варенья.

– Попробуйте зердалимачъюн (варенье из абрикосов), – говорила она. – А это мачъюн (варенье из белой черешни). Последняя баночка осталась.

Роза принесла остатки урчука – хвороста – и тихо села возле матери. Ее сестра Соня убежала к Николаю, надеясь, что отец парня расскажет последние новости. Михаил степенно налил заварки и плеснул кипятка.

– Думаю, вопрос обсуждению не подлежит, – начал он, обращаясь к отцу и матери. – Сейчас вы собираете вещи и едете с нами. В Севастополе оставаться опасно. Немцы могут подойти с моря или бомбить с воздуха, – мужчина сделал глоток и поморщился. – Слышали, какие разговоры ходят в городе? Даже ваши соседи в панике. Ночью была сброшена бомба на улицу Подгорную. Есть погибшие и раненые. Исаак, поедешь с нами? У нас с Хаей небольшой домик, но места хватит всем, – его голос звучал все увереннее и увереннее. – Забирайте детей – и поехали. Потом мы отправим их в тыл.

– Не говори глупости, – перебил его отец. – Никто никуда не поедет.

– Это почему? – удивился Михаил.

– Не надо бояться немцев, – произнес Яков своим скрипучим голосом. – Они никому ничего не сделают. Я знаю их по Первой мировой. Это добродушные и интеллигентные люди.

– Отец, это может быть опасно, – настаивал Михаил. – Мы все слышали о Гитлере и о той политике, которую он проводит.

– Я сказал, мы не двинемся с места, – буркнул Яков. – Впрочем,