— А чего на них смотреть? Их возле каждого пивного ларька без счёта.

— Это уже оскорбление! Моя мама, между прочим, потомственная болотная кикимора, и выглядит, дай Боян каждой. И ни в какие ларьки она не ходит. Ясно?

— Ну, прости, прости, — вскинул я руки. — К маме твоей мои слова не относятся. Это просто обобщённое выражение, метафора, если хочешь. И папа твой тоже товарищ что надо. Я вообще люблю леших. Из какого он, кстати, подвида?

— Мой папа людин. Очень интеллигентный человек, университет закончил.

— Даже так? — я поправил зеркало заднего вида, чтобы лучше видеть личико жабоида. — А как он с мамой твоей познакомился?

— Обычно. Приехал на дачу, понравился маме, и она ему тоже понравилась.

— Кикимора? — хихикнул я.

— Между прочим, — жабоид поднял вверх указательный палец, — нет женщин привлекательней кикимор, особенно городовых. Видел девок на подиуме?

— Только не говори, что все они кикиморы.

— А других туда просто не пустят, — с налётом таинственности проговорил Дмитрий Анатольевич.

У меня перед глазами промелькнула лента фотографий знаменитых манекенщиц — лучезарные красавицы с завлекающими взглядами. Получается, все они кикиморы? А так не скажешь. Впрочем, была у меня девушка модельной наружности. По внешнему виду вполне себе нормальная, вроде даже не дура, а поглубже копнёшь — и самому закопаться хочется.

— Странно это…

— Что странно?

— Кикиморы ваши. Болотные, городовые. Получается, они с людинами могут… и у них потом вот такие… жабоидики, да?

— Ты сейчас на что намекаешь?

— Ну, в общем-то… Просто я думал, что такое невозможно. Всякая там межвидовая разница, хромосомы не совпадают.

— Совпадают.

— Теперь да, теперь совпадают, — согласился я.

Стемнело. Впереди замелькали огни посёлка. Задача наша по поимке Горбунка оказалась успешно выполненной, и наступило время думать о том, что делать дальше, а так как старшим в нашей группе по-прежнему был не я, пришлось обращаться к жабоиду.

— Куда мы теперь?

— В Бабью лужу.

— Это ещё что?

— Увидишь.

Ну, увижу, так увижу.

Горбунок перевалил через рельсы, выехал на трассу и помчался по обледенелой дороге прочь от города. Навстречу попалось несколько машин. Каждую я провожал задумчивым взглядом. Везде мне чудились гномы, а после встречи с Верлиокой начнут чудиться страшные рыжие мужики с повязками на одном глазу. В мыслях роились сомнения. Какой бес дёрнул меня пойти в этот ангар? Валялся бы до сих пор на диване, смотрел телевизор и знать не знал ни о каком Мире. Благодать. Вместо этого трясусь в стареньком Москвиче, а на заднем сиденье развалилось зелёное чудо с удивительным именем Дмитрий Анатольевич Жабин.

Бабьей лужей оказался гостиничный комплекс для дальнобойщиков и небольшой коттеджный посёлок. Мы подъехали к нему минут через десять. Всё чистенько и в меру благопристойно: двухэтажное кирпичное здание под железной крышей, забитая рефрижераторами стоянка, шиномонтаж, автозаправка, громадная вывеска с нарисованным болотом. Название совершенно не отражало сути заведения. Ему, скорее, подошло бы что-то вроде «Приют водителя» или «Автоклаксон», но уж никак не «Бабья лужа». Впрочем, не моё собачье дело, чем рукоблудил хозяин заведения, обзывая так своё детище. Мало ли какие тараканы бегают в его голове, главное, чтобы они на меня не перепрыгивали.

Горбунок свернул к стоянке, но путь преградил шлагбаум. Из будки охранника выбрался мужичок в телогрейке и бейсболке, и, не говоря ни слова, ткнул в круглый знак над въездом: «3,5 т. +». Жабоид покрутил ручку стеклоподъёмника, высунулся в окно и прокричал:

— Петрович, открывай. Это я.

Мужичёк вытаращился.

— Ой… — и побежал нажимать кнопку.

Шлагбаум поднялся, Горбунок въехал на стоянку и вильнул ко входу в гостиницу. На крылечке расположилась компания дальнобойщиков, курили, травили анекдоты. Тут же пара девиц определённой направленности притоптывала туфельками по обледенелой брусчатке, пытаясь согреться. Они посмотрели на нас с вожделением, но Дмитрий Анатольевич не обратил на них внимания, а я обратил, но не соблазнился, потому что был влюблён в Василису.

Позади пыхнул свет. Я обернулся: вместо Москвича вновь образовалась болонка. Она вильнула хвостом и побежала за мной следом.

Мы поднялись по ступеням и вошли в вестибюль. На полу — что меня едва не убило! — лежала красная потёртая дорожка, теряющаяся своим окончанием где-то вдали за карликовыми пальмами. Возле ресепшен стояла администратор, женщина лет тридцати. Красивая. Рядом вход в подземелье, то бишь в ресторан. Из глубокой полутьмы вырывались аккорды гармони и балалаечная трель, оттуда же исходили ароматы шашлыка и курицы-гриль, из чего я сделал вывод, что кухня здесь самая что ни на есть дорожная. В животе забурлило. Я не ел с утра, а уже вечер. Может сначала за столик, покушаем?

Но жабоид первым делом направился к ресепшен.

— Моё почтение.

— Дмитрий Анатольевич! — расцвела администратор. — Рада вас приветствовать. Давненько вы к нам не заезжали.

— Матильда Андреевна где?

— Как обычно, у себя. Сегодня столько забот. Привезли новую сантехнику, ковролин. На втором этаже собираются открыть два полулюкса и игровой зал…

Жабоид, не слушая её, двинулся по красной дорожке к пальмам. Мы с Горбунком последовали за ним.

— А с собаками нельзя, — ухватилась за меня администратор.

— Это со мной, — бросил через плечо жабоид.

Администратор отступила, а я на основе уже имеющегося опыта предположил, что Дмитрий Анатольевич здесь в авторитете. Все его слушают, улыбаются. Не иначе, он и есть хозяин заведения.

Я оказался не так уж и не прав. В конце красной дорожки находилась дверь с надписью «Директор». Жабоид толкнул её, хорошо хоть не ногой, и смело шагнул вперёд. При входе в салон Ядвиги Златозаровны он такой смелости себе не позволял.

За офисным столом сидела женщина в строгом деловом костюме и сама вся на вид строгая и деловая. Чёрные волосы были собраны в кокон по моде семидесятых годов прошлого века, губы красные, ногти красные, в глазах тоже краснинки. Она перебирала бумаги и хмурилась, видимо, что-то у неё там не сходилось.

— Сынонька? — всхлипнула женщина, когда мы вошли в кабинет, и кинулась к жабоиду. Тот попытался увернуться, но не смог, женщина обвила его руками и принялась муслякать.

А я немножечко присел. Вот так новость! Мама жабоида. Кикимора. Никогда прежде не видел я кикимор живьём. Представляя их себе, я рисовал в воображении зелёное чучело, лишь немногим симпатичнее моего болотного друга, а здесь… Лет сорок, от силы сорок пять, выдержанный стиль в одежде, хоть и немного вызывающий. Но это вполне нормально для женщины её возраста. И фигурка ничего, да и вообще… А уж имя — Матильда Андреевна! Она сама себе его придумала или родители так назвали?