шестеро гвардейцев в полной боевой выкладке. — В данный момент в Петрограде находится семьдесят человек из кандидатов и послушников ордена, двадцать учеников и шесть действующих учителей. Учитывая, что вы приказали не привлекать внимание они явятся в течении трех часов.

— Отлично, пока прошу остаться в приемной. Думаю, в покоях нам сейчас ничего не угрожает. — сказал я, и гвардейцы вышли в коридор. — Дорогая, как только Ангелина прилетит – тебя сопроводят на взлетную полосу, и вы улетите в Ляпинское княжество. Если что, будем собирать войска там.

— Этого не понадобится, ваше высочество. — неожиданно проговорил Константин. — Подошел отец, его не пускают, но он просит аудиенции.

— Хорошо, пусть зайдет. — приказал я, и под охраной Строгонова в покои вошел Багратион-старший, несмотря на общую собранность и дежурную вежливую улыбку можно было с легкостью сказать, что его одолевает жуткая усталость.

— Ваше высочество, прежде всего прошу вас не принимать поспешных решений, за которые всем нам может быть потом стыдно. — проговорил Леонид. — Я прекрасно понимаю вашу обеспокоенность и желание действовать, но этого не понадобится. Если вы готовы поговорить с вашим отцом, всё можно закончить к взаимному удовлетворению.

— Взаимному? — усмехнувшись спросил я.

— Совершенно верно. — кивнул Багратион-старший. — К сожалению у меня не так много времени. Я обещал, что позову лишь вас, но могу заверить, что ситуация совершенно не такая, как вам могло показаться с первого, или даже со второго взгляда. Прошу вас набраться терпения, и помнить, что все мы на вашей стороне.

— На моей? — удивленно посмотрел я на Леонида.

— Да, ваше высочество. На вашей. Прошу успокойтесь, если вы сейчас примите необдуманное решение, будете об этом жалеть всю оставшуюся жизнь. — склонившись проговорил Багратион-старший. — Я не прошу вас бездействовать, но прежде, чем принимать необратимые решения, поговорите с ним. Сейчас он готов к разговору, возможно даже к компромиссам.

— Хорошо. Один разговор ничего не изменит. — ответил я, прекрасно понимая, что нам нужно выиграть несколько часов. — Василий, Константин — вы должны проследить чтобы моя супруга покинула дворец, как только Ангелина приземлится на взлетную полосу.

— Как прикажете, ваше высочество. — склонились оба мужчины, а я последовал за Леонидом. Однако, перед самым входом он чуть замешкался и повернулся ко мне.

— Будьте аккуратны, но настойчивы, ваше высочество. Твёрдо стойте на том, что для вас является принципиальным, но не позволяйте себе хамства. — проговорил Багратион-старший. — Вы сильно отличаетесь от своего отца, его воспитывали с самого детства как правителя, и то что для вас – необычно или даже раздражительно, для него не более чем норма, нарушение которой близко к оскорблению.

— Оскорбить я его и без всяких намеков могу. — усмехнувшись ответил я.

— Да, в этом я нисколько не сомневаюсь… но прошу подумать о будущем, и возможности компромисса… и не показывайте, что вы к нему готовы, пока не получите необходимых для себя условий. — Леонид ещё раз взглянул на меня, и неожиданно перекрестил. — С богом, ваше высочество.

Кивнув, я шагнул в открывшиеся передо мной двери, и спустя пару мгновений уже стоял напротив пустого трона. Борис же расположился у окна, молча наблюдая за происходящим во дворе. А понаблюдать там было за чем. Вот приземлился мой перехватчик, группа гвардейцев, окружившая Марию, подвела первую супругу к судну, и девушка проворно забралась в кабину, после чего корабль стрелой взмыл в небеса.

— Сколько людей ты решил обречь на смерть, ради бесполезной попытки переворота? — не поворачивая ко мне головы спросил Борис. — Или думаешь я ослеп?

— Никакой попытки переворота не будет. — сдержавшись ответил я. — Для того, чтобы был переворот, на престоле должен сидеть монарх, чье место хочет занять другой, а я просто пересяду с одного стула на другой. Так что это лишь укрепление властной вертикали и обеспечение безопасности.

— Самоуверенность тебя погубит. — усмехнувшись повернулся ко мне Борис. — Тебе со мной не справится. Я в сотни раз сильнее. В тысячи. Если понадобится, я уничтожу весь твой орден, вместе с армией и флотом.

— И будешь править руинами? В таком случае ты делал всё верно, искусственно разжигая смуту. — ответил я, пожав плечами, и уселся за стол напротив трона. — Ещё немного, и от страны остались бы только дымящиеся головешки.

— И ты ставишь себе в заслуги то, что этого не произошло? — поинтересовался Борис, а затем, на мгновение нахмурившись рассмеялся. — Серьезно? Ты и в самом деле решил, что только благодаря тебе страна осталась в целости?

— Так уж вышло, что я непосредственно принимал в этом участие. — ответил я, пожав плечами. — Хоть и не всегда я был тем, кто ставит точку.

— Забавно… забавно. — покачав головой проговорил император, а затем, отвернувшись замолчал на несколько секунд. Я хотел было возразить, когда он хмыкнул и подошел к трону. — Хочешь знать, что происходило на самом деле до твоего вмешательства? Возможно, тебе будет не безынтересно, какой дворец ты поломал, таская из него материалы для строительства своего сарайчика?

— Время у нас есть, так что я никуда не тороплюсь. — ответил я, откинувшись на спинку кресла.

— Время есть… собираешь войска? Впрочем, это не важно, если понадобится вы все будете мертвы в течении пары секунд. — отмахнулся Борис, садясь напротив. — С чего бы начать, чтобы ты понял… Наверное стоит сказать, что многонациональный российский народ неоднороден, но скован общими принципами, которые формировались тысячу лет. Как минимум пятьсот.

— С Петра Великого? — уточнил я.

— С чего вдруг? Нет, с его троюродного прадеда, Ивана Васильевича, прозванного так же Грозным. — ответил Борис. — Именно он начал формировать единое государство, низводить всех своих родственников до статуса вассалов, лишая прав на престолонаследие, и вводить новые законы. Несмотря на очевидные проблемы, умер он имея двух наследников, пусть и слабых здоровьем… впрочем это не важно. С этого времени Русь была единым государством, а не разрозненными уделами или княжествами, как большая часть стран Европы.

— Возможно ты не в курсе, но та же священная римская империя имеет в составе больше сотни герцогств, баронств и личных имений. Польша была порезана как овощной пирог, на мелкие куски, в каждом из которых были свои магнаты и шляхи, имевшие право выбирать себе короля… —