так сильно бьет волна. Но скорость движения мы здорово потеряем. Команда суетилась на палубе, укрепляя снасти и убирая лишнее в помещения. По испуганным лицам матросов стало понятно, что такое лихолетье происходит на реке нечасто.

Я оглянулся. Радей стоял рядом со мной, как привязанный. Лицо у парня бледное, хотя труса он никогда не играл. Просто ситуация необычная. Он же все-таки не моряк. А тут, мало того, что буря, так еще и колдовская. Я тут же отослал парня в кубрик, а сам пошел к рубке, поднявшись наверх в ходовую.

Внутри небольшого помещения находились трое. Сам кормчий Калган, наш боцман Лызло, и куда без Ората? Формально именно он начальник «наказного похода», но на воде все-таки командует капитан.

— Что делать будем, товарищи старшины?

Капитан бросил на меня хмурый взгляд, не отрывая руки от рулевого штурвала. Он у него большой, сделан из тяжелых пород дерева, такие я видел на старых пароходах. Приборной доски в рубке нет, как и компаса. Ни к чему он на реке. Лишь справа от штурвала стоит переключатель скоростей, на крючке повешен увесистый и потертый бинокль, да идет снизу переговорная труба с машинным отделением. Оптический прибор точно из более технологичного мира. Странно наблюдать рядом с кондовыми вещами местного производства такие продвинутые изделия.

— Вставать потребно между островов. Бурю переждать. В это время года их никогда не бывает. Неладно это, варяг. Волховство лихое и незнамое.

— И я о том гутарю, — поддержал капитана Лызло. Выглядел этот верзила необычно для него сумрачно, что спокойствия не добавляло.

— Пока еще стоят сумерки, надо пройти дальше

Калган тут же огрызнулся на Ората:

— Так можно и на корм рыбам пойти. Глянь, какая волна бьет сзади!

— Я настаиваю!

Я посмотрел на переругивающееся руководство и решил, что пришла пора и мне высказать свое слово. Калган знает, что я представляю в походе интересы Боляна, и мое мнение имеет некий вес.

— Я на стороне кормчего. Буря колдовская, нехорошая. Что от нее нам ждать, неизвестно.

Лызло сверкнул глазами:

— Чуешь что, Перунец?

Я покачал головой:

— Прямой угрозы нет, но как-то…нехорошо на душе.

Кормчий стиснул кулаки, потихоньку поворачивая штурвал:

— Тогда идем к Лешачьему острову. Там заворот русла хитрый, от ветра убережемся.

Орат неожиданно спорить не стал и подозрительно быстро согласился:

— Добре!

Я вышел из рубки, тут же запахиваясь в дождевик, привезенный из своего мира. Он отлично помогал спасаться от мокряти. Погода не улучшилась, ветер даже стал сильней. Но меня смутно обеспокоило в этот момент нечто иное. Уже спустившись на палубу, понимаю — взгляд Ората. Такой одновременно равнодушный и странно радостный. Что эта собака, интересно, задумала? Продолжить мысль я не успел — лодью здорово качнуло и пришлось покрепче схватиться за поручень. Меня щедро окатило водой, хлынувшей с крыши рубки. Она умудрилась попасть за шиворот.

Дьябло! Так недолго и промокнуть насквозь! Держась поочередно за поручни, чтобы не упасть на пляшущей палубе, я двинулся в кубрик. Может, завтра все успокоится, и мы сможем спокойно пойти в Портюгу. Обычное дело — после успеха начинается череда неприятностей. Главное — их пережить. В кубрике меня ожидала сухая рубаха и кружка горячего травяного чая. Радей все-таки молодец! Знает мои вкусы.

Нас обоих отчего-то поставили в первую смену дежурства. Тяжелая работа на берегу и непростой день так умаяли всех, что после остановки и вставания на якорь вся команда повалилась спать. До Лешачьего острова мы все-таки не дошли. Погода вконец испортилась, и Орат предложил кормчему вставать немедля там, где можно переждать пик бури. В итоге Калган поставил лодью между обрывистым восточным берегом и безымянным плоским островком, поросшим ивняком. Ветер дул уже с севера и пока изгиб русла частично прикрывал нас от воздействия неутихающей бури.

Встали на якоря, так как на острове не росли большие деревья, за которые можно было бы пришвартоваться. Мы с Радеем и старшим пулеметчиком честно отдежурили до полуночи. Вот где я оценил прелесть одежды из моего мира. Ветровка с поддетой цигейкой здорово спасала от ветра и мелкого дождика. Подручному с его брезентовым неудобным плащом приходилось туго. Ветер то и дело срывал капюшон и задувал в большие рукава. Пожалуй, лучше сшить нечто вроде анорака. Надо будет Уладе подсказать. Наверняка есть у неё подружки швеи. Вот так с прогрессорскими мыслями и замыслами и прошла незаметно наша вахта.

Мы тщетно вглядывались в кромешную темень, но не видели ничего, лишь очертания близкого острова и не слышали, кроме плеска бьющих в борт волн, никаких иных звуков. Савва из своей пулеметной будки выглядывал редко, но умудрился курить там свою неизменную трубку. Один раз на палубу вышел десятский, глянул, что все нормально и ушел в рубку к кормчему. Там наверху в ночи теплился дежурный огонек. Хотя зачем он в ситуации, когда других кораблей наверняка на воде нет, мне было непонятно. Чтобы хоть как-то унять ощущение тревоги, я несколько раз пытался провести «сканирование». Но вместо ясности на меня накатывалась тошнота. Выходит, что колдовская буря может напрямую влиять на мои способности? Хм, мне точно необходим наставник или на худой конец толковый волхв, что объяснит элементарное. Надоели эти чертовы загадки. Вот и сейчас непонятно — мне муторно от неведомой угрозы или это обычный фон для такой бури?

Разбудило меня ночью вовсе не чувство опасности или чужой лихой умысел. Все ведь рассчитал проклятый Орат. И то, что я не умею до конца использовать собственные способности и ограниченные возможности корабельного знахаря и усталость капитана. И то обстоятельство, что команда здорово устала, и вдобавок её добили чары волховской бури. Ох, не зря и нас с Радеем поставили в первую смену. Усталость взяла свое — спали как убитые. Бушующие воды и чары бури еще больше пригасили мое чутье. Но не до конца…

Я подскочил с узкой койки, стукнулся о низкий потолок и не сразу понял, где я, и что происходит. Снаружи все так же голосила ужасающим ревом буря. Ладья стояла на месте, но даже в заводи её немного покачивало. Ничего экстраординарного не слышалось. Странное ощущение пронизывало мое тело, как будто жесткие мурашки бегали с головы до ноги. Что-то здесь не так!

Дьявол, как не хватает обычного электрического фонаря! Я ведь знаю, что такие в здешнем мире имеются — с большими толстыми батареями, похожими не те, что продавались в моем детстве. В полумраке я смог разглядеть лежащего поблизости Радея, тут же без всякой жалости пнув его. Соседние койки отчего-то пусты. Наверное, матросы на дежурстве.

— Радька, хватай оружие! Чую, нечисто на палубе.

Почему я так сказал тогда, и