Шрифт:
Закладка:
Одни отвечали на него, указывая на книгу, заключающую в себе Свод Законов, и говоря: вот здесь весь моральный закон. Другие говорили: пусть каждый человек вопрошает собственное сердце; вот где определение добра и зла. Иные, отвергая личное суждение, искали ответа во всеобщем соглашении и объявляли, что истинная вера – это то, во что согласно верить все человечество. Но все они заблуждались. И история человечества доказала неопровержимыми фактами всю несостоятельность этих ответов.
Те, которые утверждают, что в книге, написанной одним человеком, может заключаться весь моральный закон, забывают, что нет такого кодекса, от которого бы после нескольких веков веры не отреклось человечество в поисках нового, более лучшего, и что мы не имеем оснований именно теперь думать, что человечество изменилось в этом отношении.
Тем, которые в совести индивидуума видят норму истинного и ложного, или добра и зла, достаточно напомнить, что ни одна религия, как бы свята она ни была, не обходилась без еретиков, людей, мыслящих иначе, убежденных в своей правоте и готовых на мучения во имя своей совести. В настоящее время протестантизм разделяется и подразделяется на тысячи сект, которые все основываются на правах совести индивидуума; все они находятся в непримиримой вражде друг с другом и продолжают ту анархию верований, которая является истинной и единственной причиной распрей, царящих в политической и социальной области между народами Европы.
С другой стороны, людям, отрицающим свидетельство личной совести и обращающимся к соглашению человечества в вопросе о вере, достаточно напомнить, что все великие идеи, которые двигали человечество по пути прогресса, оказывались сначала в противоречии с верованиями человечества и проповедовались людьми, которых человечество осмеивало, преследовало, распинало на кресте. Итак, каждая из этих норм сама по себе недостаточна для того, чтобы достичь познания Закона Бога, истины. И тем не менее совесть индивидуума священна: общее согласие человечества священно, и тот, кто отрицает необходимость согласоваться с тем или другим, утрачивает возможность познать истину. Главнейшая ошибка всех до настоящего времени заключалась в желании достичь этого познания при помощи только одного какого-нибудь из этих средств: ошибка, оказавшаяся роковой по своим последствиям, ибо нельзя исходить от совести индивидуума, как от единственной формы истины, не впадая в анархию, и нельзя провозгласить непогрешимым общее убеждение в данный момент, не подавляя человеческой свободы и не впадая в тиранию.
Так – я привожу эти примеры, чтобы показать, что именно от этого зависит (может быть, более, чем думают) все социальное устройство, – так люди, ослепляемые одним и тем же заблуждением, создали свой политический строй, одни на уважении прав индивидуума, всецело забыв о воспитательной миссии общества, другие – на социальных правах, пожертвовав свободой индивидуума[51].
И Франция после своей великой Революции, и в особенности Англия показали нам, что первая система приводит только к неравенству и угнетению многих. Коммунизм, между прочим, показал бы нам, если бы он мог когда-нибудь осуществиться, что вторая система осуждает общество на полное оцепенение, отнимая у него всякую способность прогресса.
Итак, одни, принимая во внимание, что мнимые права индивидуума организовали или, вернее, дезорганизовали экономическую систему, считают ее единственным основанием теорию свободной неограниченной конкуренции, между тем как другие, ища лишь социального единства, желали бы доверить правительству монополию всех производительных сил государства: вот две концепции, из которых первая познакомила нас со всеми бедствиями анархии, а вторая принесла бы с собой застой и все бедствия тирании.
Бог даровал вам согласие ваших братств и вашей совести, как два крыла, чтобы вознести вас до себя, насколько это возможно. Почему же вы упорно стараетесь отрезать одно? Почему вы стремитесь к разъединению и разобщению в мире? Почему хотите вы заглушить голос человечества? И то и другое священно, и Бог говорит через обоих: там, где они встречаются, там, где голос вашей совести подтверждается согласием человечества, там Бог, там вы можете быть уверены в непреложности истины: одно поверяется другим.
Если бы ваши обязанности были только отрицательными, если бы они состояли единственно в том, чтобы не делать зла, не причинять вреда вашим братьям, то, быть может, даже при настоящем положении вещей голоса совести было бы достаточно для того, чтобы направлять вас. Вы рождены для добра, и каждый раз, когда вы действуете прямо вопреки закону, каждый раз, когда вы совершаете то, что люди называют преступлением, что-то в вас, какой-то внутренний голос обвиняет вас, и вы можете скрыть это от других, но не от себя.
Но ваши важнейшие обязанности являются положительными. Недостаточно не делать, нужно делать. Недостаточно ограничиваться тем, чтобы не поступать вопреки закону, надо поступать по закону. Недостаточно не причинять вреда, надо быть полезными вашим братьям. К сожалению, до сих пор мораль представлялась большинству людей в форме больше отрицательной, нежели положительной. Толкователи закона говорили: «Не укради, не убий», очень немногие, почти никто не указывал на обязанности, ожидающие человека, и каким образом может он быть полезным собеседником и содействовать исполнению плана Бога в его создании.
Итак, это первая цель морали, и индивидуум, следующий только голосу своей совести, не может достичь ее никогда.
Совесть индивидуума говорит то, что подсказывает ей воспитание, стремления, привычки и страсти. Совесть дикаря ирокеза говорит языком, совершенно отличным от языка цивилизованного европейца XIX столетия. Совесть свободного человека внушает ему обязанности, о которых совесть раба нимало не подозревает. Спросите бедного поденщика из Неаполя или Ломбардии, для которого плохой священник является единственным проповедником морали, для которого, если он умеет читать, австрийский катехизис является единственным доступным чтением; он вам скажет, что его обязанности заключаются в прилежной работе за всякую цену, ради семьи, в беспрекословном подчинении законам, каким бы то ни было, и в неделании зла другому; тому, кто стал бы ему говорить об обязанностях, налагаемых на него родиной и человечеством, тому, кто сказал бы ему «ты причиняешь зло своим братьям, соглашаясь работать за такую низкую цену, ты грешишь против Бога и против твоей собственной души, повинуясь несправедливым законам», он ответил бы, не понимая, пожатием плеч. Спросите итальянского рабочего, которого лучшие условия или соприкосновение с людьми более развитого склада научили истине; и он вам ответит, что его родина находится в рабстве, что его братья несправедливо осуждены жить в нужде, материальной и моральной, и что он чувствует, что он обязан протестовать против этой несправедливости. Откуда происходит подобная разница между внушениями совести двух индивидуумов, принадлежащих к
