Шрифт:
Закладка:
— Перекус устроим на опушке, мне там очень нравится, — пояснила молодая женщина. — Только помним: далеко от меня не уходить! Смотрите-ка — цапля! Как в басне Лафонтена, которую вам читал Базиль. «Вдоль речки мерно выступая и клювом гордо поводя…» — процитировала она.
Соважон бежал за коляской. В этот миг он бросился в сторону, к речке, где стояла в воде, поджав ногу, красивая белая птица.
— Вот жалость! — вскричал Матье. — Цапля улетела!
Фостин захлопала в ладоши. День выдался холодным, небо было серебристо-серое. Девочка, с разрумянившимися щеками и красными губками, крепче прильнула к своему любимому защитнику — Матье. Николя она недолюбливала. Случалось, он щипал ее за руку.
— Потом поможете мне украсить дом! — сказала Клер. — А завтра напечем человечков из пряничного теста.
Обещание обрадовало детей, особенно Матье, который после смерти Фолле мучился кошмарами и мочил простыни. С тех пор он следил за тем, не омрачит ли облачко заботы или огорчения лицо старшей сестры, и успокаивался, когда она была весела и бодра. По всем этим причинам день казался ему чудесным. Взгляд мальчика задержался на спине Клер, на ее изящной шее под высоким шиньоном. Она сидела очень прямо, время от времени вздрагивая, когда колесо наскакивало на кочку. Каждый такой «подскок» она сопровождала веселым «И-и-и-хоп!», забавлявшим детей.
Скоро Матье и Николя тоже начали кричать «И-хоп!» вместе с ней. Фостин, конечно же, повторяла за ними, еле выговаривая: «Хоп! Хоп!»
Слева тянулись скалы, белесые и мощные, у которых зима отняла всю растительность. Занятые своими таинственными делами, хрипло и отрывисто каркая, кружили в небе вороны.
— Хочу, чтобы у вас было чудесное Рождество! — сказала Клер. — Если найдем еловые ветки, я прибью их над дверью. И обязательно развесьте свои носочки на камине — утром там будут подарки…
— Думаешь, папа Фостин приедет на Рождество? — спросил Матье.
Умный и развитый ребенок, он уже многое понимал. Прислушиваясь к разговорам, он составил себе точное представление о происходящем, невзирая на все попытки взрослых говорить обиняками и так, чтобы дети не услышали.
— Может быть, — без уверенности отвечала Клер.
Она посмотрела налево, на ту часть долины, где виднелись крыши усадьбы Понриан. Бертран уже мало на что надеялся. Ответ от президента Республики все не приходил. Но Клер не сдавалась. Много лет назад, утратив детскую веру в Бога, она перестала бывать в церкви, но с недавних пор молилась утром и вечером и посещала мессу. Отец Жак принял ее исповедь.
— Вы много грешили, дитя мое! — сказал он Клер. — Но родных любите, заботитесь о них. А Господь милосерден к любящим…
Молодая женщина приободрилась, почувствовала себя освобожденной от бремени прошлых грехов. Под сенью церкви она ощущала такую безмятежность, что стала захаживать туда и среди недели. Хотя дорога была трудной, это была хорошая прогулка, и домой Клер неизменно возвращалась умиротворенной. Она зажигала три свечки: одну — за упокой души Фолле, еще одну — поминая мать, пожертвовавшую собой ради Матье, и третью — поминая Фредерика, чье самоубийство до сих пор отягощало ее нежное сердце.
На опушку они приехали, громко распевая «Не пойдем мы в лес лавр пахучий собирать.
Клер спрыгнула на землю, привязала Сириуса к ветке, выставила тормоз. Помогла спуститься детям. Матье гордо тащил большую корзинку — творение Леона, который перенял эту технику у своего деда. Он нарезал полоски коры с молоденьких каштановых деревьев, высушил, а потом очень ловко их переплел. Ручку он смастерил из ивовых побегов.
— За дело! — скомандовала молодая женщина, одетая в теплую юбку и ботинки на толстой подошве.
Земля была влажная, под деревьями — грязь. Маленькая компания углубилась в лес.
Николя вел Фостин за руку. Скоро Клер нашла красивый, с ярко-красными ягодами, куст остролиста.
— То, что нужно! — воскликнула она. — Только будьте осторожны: куст колючий. Матье, подай мне перчатки и нож!
Она уже срезала веточку, когда послышались шаги. Кто бы это мог быть? Соважон зарычал.
— Эй, привет! — произнес знакомый голос. — Я не хочу, чтобы меня съел волк!
Матье побежал навстречу мужчине с криком:
— Это Виктор!
Молодая женщина в смущении закусила нижнюю губку. Это было последнее место, где она ожидала встретить историка. Виктор подошел, поздоровался за руку. Его лицо светилось от счастья. Клер удивилась. Неужели он так рад ее видеть? Но дело было в другом.
— Клер! Я сделал поразительное открытие! Вы обязательно должны это увидеть! И мальчики тоже. Идемте! Завтра же поеду в Ангулем, расскажу друзьям! Это карстовый колодец — недалеко отсюда, в сотне шагов. И, если не ошибаюсь, на дне — останки бизона. Внутрь я, конечно, в одиночку не полезу. Нужна лестница, веревки. Идемте же!
В таком вот восторженном состоянии Виктор был особенно привлекателен. Клер подкупала его увлеченность наукой, историей. Несомненно, именно это нравилось ей в нем больше всего. Она интересовалась его изысканиями.
— А это не опасно для детей? — спросила она. — Мы приехали за ветками остролиста и омелы…
Однако Виктор ее не слушал, пробираясь между зарослями кустарника и увлекая их за собой. Матье и Николя хотели обогнать взрослых, надеясь первыми добежать до «карстового колодца». Что это такое, они, конечно, не понимали, воображая себе нечто экстраординарное.
— Стойте! Стойте! — закричал Виктор. — Идите следом за нами! Если кто-нибудь свалится туда, я себе этого никогда не прощу!
Фостин держалась за юбку Клер, но то и дело спотыкалась о торчащие тут и там корни. Молодая женщина взяла ее на руки.
— Пришли! — объявил историк, снимая бархатную шляпу. — Я не впервые в этих местах. Мы находимся на карстовом плато, и, по моим предположениям, тут должны быть такого рода колодцы — узкие вертикальные пещеры, расширяющиеся книзу…
Здесь же, на мху, лежали керосиновая лампа и блокнот для зарисовок. Виктор лег на влажную землю возле отверстия, которое большинство местных приняли бы за барсучью или лисью нору. Он зажег лампу, к которой была привязана веревка, и стал опускать ее внутрь.
— Клер, ложитесь тоже! Вы должны это увидеть!
Молодая женщина передала девочку Матье и сделала, как ей было велено. Узкая щель в каменной породе книзу заметно расширялась. В танцующем свете лампы Клер различила рога, показавшиеся ей огромными, и фрагмент черепа.
— Там глубоко! — прошептала она. — Скелет бизона, говорите вы? И долго он там лежит?
— Много тысяч лет! — восторженно отвечал Виктор. — А ведь я собирался на днях вернуть вам ключи и разорвать договор аренды… Теперь я остаюсь! Приглашу друзей, ученых-историков — надо как
