Особенно много сведений о найме плотников в псковских летописях[1439].

Плотники упоминаются в писцовых книгах на погостах (см. выше). Ввиду того, что все население владело топорами, иной раз крупные постройки производились с приглашением «волощан», т. е. жителей сельских мест.

Резьба по дереву применялась, по всей вероятности, очень широко. До нас дошло несколько резных царских врат XV в.[1440] В некоторых случаях резьба сквозная, образующая плетение, явно подражающее бронзовому плетению паникадил этого же времени[1441].

В других случаях рельефная резьба выступает на ровном и гладком фоне.

Среди орнаментов встречаются плетенки разных видов, розетки, сложный ковровый узор, напоминающий резьбу на камне XIII в.[1442] Иногда встречаются барсы и птицы, напоминающие опять-таки рельефы белокаменного зодчества XII–XIII вв.[1443]

Самым ранним памятником резного дела является знаменитый Людогощинский крест 1359 г.[1444]

В нем мы находим сочетание плетенки и спиралей. Характер плетения напоминает плетеные решетки, дополненные в XV в. на одном из новгородских сионов XII в.

Врата и кресты дают нам образцы тонкого искусства обработки дерева. Интересно отметить, что мастера-резчики подражали изделиям из бронзы и серебра, повторяя те же мотивы.

Кроме плотничного и резного дела, несомненно, существовало бондарное и токарное ремесло, были специалисты по изготовлению ладей и других деревянных изделий[1445].

Ткачество.

Выработка льняных и шерстяных тканей в основном была делом деревни и отчасти вотчинного двора, но нельзя забывать и город, в котором существовали холщевники (ткачи полотна), опонники, епанечники и стригольники[1446].

Сведения наши по этому разделу ремесла крайне ограничены.

Позднее, в XVI в., в Новгороде было много ремесленников, связанных с ткачеством[1447].

Можно предполагать, что такое развитие ткачество получило не вдруг, что в XIV–XV вв. в городах тоже были ткачи, изготавливавшие льняные и шерстяные ткани.

Около XIV в. вместо прежнего веретена в городах появилась прялка[1448].

Конструкция ткацкого стана остается по-прежнему неизвестной. Возможно, что он принял в это время горизонтальную форму, победившую к XIV в. в Западной Европе более примитивную форму вертикальную[1449].

Древнейшей датированной тканью изучаемого периода являются омофор и епитрахиль архиепископа Моисея (ум. 1362)[1450].

Ткань в обоих случаях очень тонкого рисунка в несколько «нитов». Епитрахиль расшита фигурами ангелов в пятилопастных киотцах.

Орнаментация ткани производилась разнообразной вышивкой цветными шелковыми и шерстяными нитями и золотом.

Художественное шитье известно по ряду прекрасных памятников, изготовленных в теремах княгинь и в монастырях[1451].

Существование специалистов-красильников тканей устанавливается по наличию «Красильницкой улки» в 1385 г.[1452] Украшение тканей производством набойки, известное еще в домонгольской Руси, возрождается едва ли ранее XVI в.[1453]

С этого времени набойка широко применяется для имитации сложных узоров дорогих импортных тканей.

Многие высокоценные ткани русские горожане покупали у иноземных купцов: сукна, скарлат, бархат шли через Новгород и Псков из стран Западной Европы; шелковые ткани закупались в Крыму, Малой Азии и Закавказье.

Для нас представляют интерес сведения о том, что тогдашняя Русь была не только покупательницей чужих тканей, но выступала и в качестве экспортера тканей собственного производства.

В середине XIV в., по словам Шейх-ал-Эддина, в индийском городе Дели были в большой моде «льняные одежды из Руси»[1454].

Говоря о богатствах Самарканда, стекавшихся к нему со всех сторон, Клавихо (1404) сообщает: «Город изобилует разными товарами, которые привозятся в него из других стран: из Руси и Татарии приходят кожи и полотна, из Китая — шелковые ткани…» (курсив наш. — Б.Р.)[1455].

Вполне возможно, что этот экспорт в страны Востока, где была развита своя текстильная промышленность и где, следовательно, покупатель был взыскателен, обеспечивался работой русских городских ткачей-холщевиков, а не деревенским холстом.

Монетное дело.

Искусство денежников, «серебряных ливцов», очень близко к ювелирному; нередко мы можем проследить руку одного мастера и на монетах, и на ювелирных изделиях[1456]. Но по ряду признаков денежников следует отделить от ювелиров.

До появления собственной русской чеканки монет мастерам-резчикам приходилось изготавливать печати, в которых они обнаруживали подчас незаурядное мастерство[1457].

Во второй половине XIV в., впервые после трехсотлетнего перерыва, монеты своей чеканки появляются на Руси в ряде княжеств, а в XV в. монеты чеканились уже более чем в двадцати различных городах: почти каждый князь располагал своим монетным двором[1458].

Появление чеканки стоит в тесной связи с общим подъемом экономики, наблюдаемом в последние десятилетия XIV в.

Монеты чеканились из серебра и изредка из меди. Чеканка производилась, по всей вероятности, холодным способом путем расплющивания проволоки[1459].

Пуансоны для монет были круглые, но в переходное время, когда бытовали еще серебряные слитки, существовали прямоугольные и фигурные пуансоны, применявшиеся только для слитков[1460].

Рисунок резали на матрице вглубь; поэтому все монеты имеют рельефные изображения. Очень ценны изображения денежников на самих монетах. У тверских монетных мастеров существовала традиция изображать самих себя на оборотной стороне монет.

Наиболее часто встречаются эти своеобразные автопортреты на монетах Бориса Александровича (1425–1471), но есть они и на других монетах[1461]. Денежники сидят на низких табуретах, за спиной у них расположены какие-то угольники; на головах — широкополые шляпы или зубчатые венцы; одежда обычно короткая. Наибольший интерес представляет изображение инструментов мастера.

Денежник всегда работает перед небольшой имеющей вид столбика наковальней, укрепленной на горизонтальной подставке. На наковальне находится верхняя матрица. Иногда она изображена отдельно, приподнятой над наковальней. В правой руке мастер держит двусторонний молот, а левой придерживает верхнюю матрицу. Вокруг наковальни изображены монеты в виде небольших кружков.

Весь процесс изготовления монет можно представить так: нижняя матрица прочно вставлялась в наковальню, верхняя была съемной. На наковальне первоначально ударом молота расплющивали проволоку, а затем получившийся щиток укладывали на нижнюю матрицу, прижимали верхней и с силой ударяли по верхней матрице[1462].

Рисунки матриц обычно изящны и чрезвычайно разнообразны; они свидетельствуют о значительном художественном вкусе и фантазии древнерусских резчиков. Среди изображений на монетах мы встречаем всадников с копьем, всадников в плаще, всадников, рубящих мечом, конных сокольников с соколами, барсов, львов, драконов. Встречаются изображения князей с символами власти, отдельные головы, изображения воинов с секирой и с мечом, денежных мастеров, охотников на медведя с рогатиной, охотников на птицу с луком, крылатых кентавров, кентавров, стреляющих из лука, воинов с мечом и щитом (иногда парных), Горгону, Самсона, раздирающего пасть льву. Мы видим на монетах Александра Македонского, возносящегося на небо; вещую птицу Сирин; сцену борьбы; палача, рубящего голову фальшивомонетчику (?);