Леон рычал, надвигаясь на меня, его темп был безжалостным, а хватка крепкой, пока он глубоко входил в меня и все время скользил пальцами по моему клитору, так что я жалобно задыхалась от желания освободиться.

Машина подпрыгивала под нами, окна запотевали, а каждая частичка моего тела, казалось, взрывалась от удовольствия одновременно. Я кончила так сильно, что дыхание перехватило в легких, и у меня вырвался сдавленный крик. Мои мышцы сжались, крепко обхватывая его, и он с рычанием вырвался из меня, прежде чем кончить мне на спину.

Я подалась вперед, самое восхитительное чувство истомы овладело моими конечностями, и тихий смех сорвался с моих губ, когда Леон игриво шлепнул меня по заднице.

— Черт, я так люблю тебя, Элис, — промурлыкал он, стаскивая с плеч расстегнутую рубашку и вытирая ею свою сперму, прежде чем я переместилась в вертикальное положение.

— Я тоже люблю тебя, Лео, — ответила я, все еще задыхаясь, моя грудь вздымалась и снова привлекла его взгляд к моим сиськам.

Я выглянула в окно, мои глаза немного расширились, когда я поняла, что мы находимся буквально на обочине дороги, и множество машин проносится мимо нас на скорости не более чем в нескольких метрах. Я была настолько ослеплена членом, что даже не заметила их, пока он трахал меня до потери сознания на виду у всех, кто проезжал мимо нас.

— Черт, Лео, любой мог нас увидеть, — задыхалась я, пытаясь прикрыть руками соски, но он только усмехнулся.

— Может быть, я хотел, чтобы весь мир увидел, что ты моя, — ответил он мрачно, давая мне понять, что его заводит мысль о том, что люди видят нас. — И мне очень нравятся твои сиськи, так что не прячь их до того, как я закончу развлекаться, — добавил он, ухмыляясь, говоря, что он еще не закончил со мной.

Я начала качать головой, мой взгляд снова переместился на проезжающие машины, но он отбросил мои руки в сторону, прежде чем я успела возразить, и наклонился, чтобы поласкать их своим ртом.

Я очень хотела попросить его остановиться, но это было так чертовски приятно, что слова не шли на язык.

Леон поднес запястье к моим губам в знак благодарности, когда я тихо застонала, и я выругалась, потому что он держал меня в своей хватке. Больше не было сил бороться с тем, чего хотело мое тело, поэтому я просто сдалась.

В тот момент, когда мои клыки вонзились в его кожу, он снова скользнул пальцами между моих бедер и начал теребить мой клитор. Сочетание его силы, хлынувшей в меня, и моей и без того слишком чувствительной плоти ослепляло меня снова и снова.

Леон переместил свой рот вниз по моему телу, проталкивая пальцы внутрь меня, а его язык занялся моим клитором, и я обхватила бедрами его шею, трахая его руку и его лицо, чтобы весь мир мог увидеть.

Я все равно принадлежала ему. Так что, в конце концов, кому какое дело?

И когда я кончила еще сильнее, чем раньше, прижимаясь своей киской к его лицу и глубже впиваясь в его руку, я поняла, что мне плевать. Абсолютно насрать. Потому что я была на гребаных небесах.

31. Габриэль

— Я не могу тебе поверить, — сердито проворчал Леон, когда мы прибыли в зимнюю хижину, где провели Рождество, и звездная пыль опустила нас прямо на порог.

Снег покрывал крышу и окружал нас белым миром, а маленькие снежинки падали вниз под легким ветерком. Мы хотели провести несколько дней наедине друг с другом до окончания весенних каникул и дать маме Данте отдохнуть от готовки и уборки для нас. Я помогал ей по мере возможности, но она была полна решимости стать для всех нас матерью. И как бы это ни было мило, после столь долгого пребывания в ее доме, когда щенки набрасывались на нас при каждом удобном случае, нам всем нужна была небольшая передышка. Особенно после того, как утром стая щенков вломилась в ванную, где Райдер принимал душ. Он был недоволен, хотя это было чертовски забавно.

— Да завязывай ты уже с этим, stronzo, — в отчаянии сказал Данте Леону. Данте забрал у Леона медальон, когда тот был пьян в стельку прошлой ночью, и был чертовски зол из-за этого.

— Он. Был. Моим, — прорычал Леон.

— Нет, он мой, а ты его забрал, — прорычал Данте, пока Леон пытался разрушить скрывающие и охранные заклинания на двери хижины, после чего с грохотом распахнул дверь и ворвался внутрь.

Элис обменялась со мной неловким взглядом. — Есть шанс, что ты сможешь увидеть выход из его состояния? — прошептала она.

— Я слышал это! — гневно воскликнул Леон, и Элис вздохнула в разочаровании, направляясь внутрь вслед за Данте.

Райдер держался рядом со мной, его терпимость к драме была абсолютно нулевой. Его рука коснулась моей, и я нахмурился, почувствовав, что на него наложено тонкое скрывающее заклинание.

— Что ты скрываешь? — пробормотал я, беря его руку и пытаясь повернуть ее, чтобы увидеть его запястье.

— Ничего, — он отдернул руку, когда я увидел татуировку Скорпиона, которую я обманом заставил его сделать, уверенный, что там есть что-то еще, что он скрывает. Но Зрение не давало мне ни малейшего представления о том, что это такое, а лицо Райдера говорило о том, что он совершенно не в настроении рассказывать мне об этом, поэтому мне пришлось оставить все как есть.

Я захлопнул дверь, когда мы вошли внутрь, прося звезды подсказать что-нибудь о нашем сердитом Льве, но они молчали, и, клянусь, я чувствовал их веселье. Иногда они были маленькими засранцами.

— Прекрати, stronzo, — рявкнул Данте, когда я вошел в гостиную и увидел, что Леон разбрасывает вещи из дорожной сумки Данте во все стороны.

— Куда ты его спрятал? Я найду его, ты знаешь, что найду, — огрызнулся Леон, глядя на Данте цепким взглядом. — Я лучший вор в Солярии.

— Ну, теперь ты второй лучший, — Данте ухмыльнулся, и я почувствовал приближающийся взрыв еще до того, как он произошел.

— Ты украл у меня, когда я был пьян в отключке в канаве — я мог умереть, а если бы пришли медведи и утащили меня в лес, чтобы съесть? — прорычал Леон.

— Это была не канава, Leone,