лег. «Обнимай», говорит: «меня!» Тот боится. Наконец, узнал, што это женшина. Ну, она и спрашиват: «Ежжал ты в эти ворота» Он говорит: «Што вы, вашо сиятельство!» А она ему: «А помнишь, что ты писал за стеной. За што ты меня избил товда? Я ни в чем не виновата была».

На утро она одеват на него графску одежу, а сама наряжатся графиней. На том и дело кончилось, и сечас так живут.

(Сказки из разных мест Сибири... 72—76 стр.).

СКАЗКА А. М. ГАНИНА

Андрей Михайлович Ганин (Белозерский край) — одновременно и сказитель-былинщик и сказитель-сказочник. Это владение двумя видами устного творчества своеобразно отразилось и на его сказках. Влияние былевого эпоса сильно проявляется в его стиле, изобилующем разного рода былинными формулами, «общими местами», эпитетами и пр.

Что же касается сказок новеллистического типа, то из них А. М. Ганин рассказал только одну и, по верному замечанию, собирателей — «своей формой она свидетельствует, что это не жанр Ганина; в его изложении, она вышла в значительной мере циничной и малоискусной». Действительно, сказка о верной жене несколько выпадает из общего стиля Ганина и производит впечатление как будто рассказанной другим мастером. Сказочная обрядность в ней выражена очень бледно; изложена она с явными пропусками, вследствие чего ряд эпизодов в ней кажется не достаточно мотивированным. Так, напр., у него пропущено самое заключение пари, неожиданным является вмешательство короля и королевы, о которых ранее ничего не упоминалось; мотив «чудесного солопа» занесен из несколько сходных сказок о мудрой жене (см. наст. сб. № 9) и совершенно неуместен в данном сюжете и т. д. Не отличается сказка также и психологической глубиной или остротой социальных моментов. Текст Ганина интересен лишь, как один из вариантов популярного сюжета, в котором отчетливо сохранились черты различных социальных сфер, через которые прошла в своем формировании сказка о верной жене. Ганинский текст примыкает к солдатским редакциям, — но на ряду с солдатскими чертами, в нем очень сильны и черты купеческой среды, в которой, главным образом, и культивировался этот сюжет, противопоставлявший дворянской распущенности добродетель женщины-буржуазки.

КАК КУПЕЦЬ БИЛСЯ ОБ ЗАКЛАД О СВОЕЙ ЖЕНЕ

Был купець богатой, у купця был сын. Купець и помер. Стал у него сын, надо ему жениться. Стал он ходить по балам, по банкетам выбирать себе невесты. По господам, по купецеским, и по генеральским, и по крестьянским. Нашел он себе любую невесту в деревне у крестьянина доць вдовичю. Она пондравилась.

Приходит дядя. «Такую», говорит: «я нашел невесту». Те его бранят. «На што эту берешь?» — «О, мне ладно!» — «Не поедем мы к тебе на свадьбу». Он говорит: «По мне, хот ввек не ездите, а мне», говорит: «эта важна». Он и взял эту девичю себе за̀муж; они и рассердились на его.

Вот он и живет с ей. И стала у него житье, как бы на умаленьё. Попрожил он всё житьё, не стало у него товару, не стало и денег. Приходит время, сряжаются дѐдья за море торговать. А у него ехать нѐ с цем. Приходит он к дѐдьям и просит денег или товару. Дѐдья ему товаров не давают и денег не давают.

Приходит домой невёсёлый, не лёжит невесёлой. А вот жонка и спрашивает: «Што же ты не вёсёл?» — «К цему же мне веселиться, как у меня нет ни денег, ни товару?» — «Не тужѝ ты, молись ты спа̀су, вались ты спать. Утро вецера мудреняе, кобыла мерина удаляе, жена мужа хитря̀е». Вот он повалился спати.

По утру она будит ранёхонько: «Давай, раздевай, снимай с себя рубашку, надевай на голоё тело». Потом он надел солоп, надел рубашку; подала она 50 рублей, все рублями. «Ступай, бери товару, хоть на десятку набери, а подай рубль — а скажи: всё в расчёте. На сотню набери, отдай 10 рублей и скажи: всё в расчёте. Набери ты на 200 рублей, отдай 20 рублей и скажи: всё в расчёте. И тебе скажут, што всё в расчёте».

Вынет денег десять, двадцать, а сунет в карман — денег всё не убывает. Набрал кое-какого товару, нагрузил три судна, и порядил он людей ехать с собой на три года, порядил рабочих. Вот они сошли эти рабочие и запировали в трактире. Эти дѐдья и пришли в этот трактир и говорят: «Што вы, от кого в роботники пойдитѐ?» — «Пойдём», говорят: «от вашего Ивана». — «Да Иван сам приходил, сам просился в роботники. Он не на смех ли вас порядил?»

Они как равно испугались. «Пойдём, найдём его!» Пошли, нашли его трехтире, а он сидит и пьянствует. Наставлено перед ним всяких водок. «Эх, вот мы пришли у тебя задаточку попросить». — «Эх! Берите сколько надо!» Они и говорят: «Што это дѐдья-то наврали!»

Вот они поехали за моря́. У Иванушки весь товар обрали в трое суточки, а у дедьей никто ницего не купил. Ванюшка взял весь товар откупил, и у его обрали весь товар и этот. Дедья сошли в трахтир, и Иванушка сошел в тот трахтир. И за́пили они. Вот они и спрашивают: «Што это у тебя денег объявилось вдруг много?» — «Ой вы, такие маковки, у меня теперь денег убыли нет, могу весь товар в городе перекупить. Мне, как жонка дала солоп, так мне от цясу́ денег все прибывает».

Вот они поили, поили; напоили его без цювствия, он и похвастал: «Знаю, што с моей жонки именного перстня не снять и патрету с ней не списать никому». А тут некоторые и говорят: «Может, она согрешит с кем-нибудь и гульнёт?» — «Нет!» И заложился за жонку все своим имуществом.

Доброй молодец и не знает ницего, торгует себе. Выторговался и поехал в родительской город. Открыл лавочку и объявился иноземным купцем, дешевых товаров навез. И этот — купциха живет месяц и в глаза не можот увидать. Вот и спрашивает: «Што же я ее не могу никак увидать?» — «Она никого не пускает и сама никуда не ходит». «Есть старуха такая, то там сказали ему, через неё ты, можот, нет ли достукать».

Взял бутылку вина да к ней. Приходит. «Баушка! Поставь-ко самоварцик, цяйку напиться!» Старуха сготовила самоварцик, старухе поставил бутылку вина, подал ей стаканцик и другой. Старуха охмелила. Вот он и говорит: «Баушенька! Нельзя увидать эту купциху?» — «Отцего? Можно!» — «Ах! Кабы ты мне сделала, на тебе 50 рублей деньги. Ежели я увидаю, то я ешшо тебе