Первым делом принесли палочку, которая все это время находилась у Флитвика, и передали ее мастеру. Тот долго всматривался в нее, вертел в руках… что-то бормотал… И, наконец, с тяжелым вздохом вернул обратно.

— Я даже не могу предположить, какой ритуал мог призвать это существо… точнее, его дух или даже его суть… В дневниках деда я нашел заметки о его помощнике, но тот был последним в роду. Нужны способности медиума, и не обычного, а очень сильного, к тому же, знающего языки древних сказочных существ.

Общий горький вздох подытожил его выступление. Но верить, что все было напрасно, не хотелось, особенно тем, кто прошел, можно сказать, огонь и воду… то есть Дамблдора, конечно.

— Значит, мы ничего не можем сделать с ее помощью? — уточнил Флитвик, дирижируя себе палочкой. — И это теперь просто музейный экспонат?

— Так это мы все… зря?! — рявкнул Сириус. — Вот му-у-у… — стоящие рядом Эванс и собственный брат снова залепили ему рот, на сей раз сразу двумя заклинаниями.

— А если ее уничтожить? — решила уточнить МакГонагалл.

Олливандер пожал плечами.

— Другой такой не было и никогда не будет, но палочка мертва. Она больше никого не выберет.

— Она безопасна?

— Да. Как обычная ветка. В ней словно ничего нет внутри, я не чувствую никакой начинки.

— Но… это не значит, что ее нет?

— Это значит, что она не работает. И не заработает больше ни-ког-да, или я не мастер.

* * *

Том смотрел на спящего врага. Сладкое сопение, тщательно выбритое лицо… Вроде, даже морщин стало меньше, или это освещение такое? Вон, даже в седине головы появилась пара русых прядей, или ему кажется? Он подозвал остальных.

Не показалось… Возле помпезной кровати озадаченно столпились едва не все заговорщики, и Дамблдор, конечно же, проснулся. Реакция волшебников была великолепной: стоило его векам дрогнуть, как возле него остались только Эйлин, Янус и Том.

— Ты кто? — непосредственно спросил Дамблдор у Тома. — Я тебя не знаю. Ты злой.

— Почему? — поинтересовался тот.

— Ты за что-то на меня сердишься. Я чувствую. Но я тебя не знаю. Точно. Может, это твоя кровать, а я ее занял?

Том временно потерял дар речи… К счастью, ненадолго. Пока Эйлин объясняла, что «этот дядя не претендует ни на кровать, ни на что другое в этой комнате», он успел сориентироваться.

— Нет, Альбус. Я сердился на одного человека, который был очень похож на тебя.

— На того старика, которым я стал? — на глаза Дамблдора навернулись слезы. — Я хочу стать собой, обратно. Я не старик!

— Я уже вижу. Знаешь, а у тебя получается. Вот, волосы уже не совсем седые, хочешь в зеркало посмотреть?

— А я там буду старый?

— Уже не настолько.

Альбус нерешительно потянулся за зеркальцем, которое подала ему Эйлин.

* * *

Взглянувший в зеркало на себя Дамблдор чисто по-мальчишечьи шмыгнул носом… Эйлин озарило: она протянула ему одну из последних колдографий директора в «Ежедневном пророке», благо, ворох газет был под рукой: Альбус Персиваль и так далее за прессой следил довольно тщательно.

— Вот, смотри, каким ты был недавно… И сравни. Ну… как? Правда, моложе?

— Правда… Только совсем немножко получилось. Мало и медленно, — слабо улыбнулся Альбус. — Думаете, я правда смогу?

— Если ты пустишь меня посмотреть в твою голову, я смогу сказать, как быстро ты справишься и сколько тебе примерно будет лет. Хочешь?

Дамблдор смотрел на Тома как на змея-искусителя. Тот улыбнулся. Да, такого директора трудно считать врагом… Да и что тут от директора осталось? Подумать только… всего-то — множественный Обливиэйт!

— А ты… ты не сделаешь мне ничего плохого?

— Я, Том Марволо Риддл, лорд Певерелл, клянусь ничем не вредить Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору во время просматривания его памяти и личности.

— Ого… Это меня так зовут? Вы мне напишите, а то я забуду… Надо же…

Альбус зашевелил губами, стараясь повторить собственные имена.

— Ну вот, уже забыл, как там… Вуль?..

— Вульфрик.

— А без него можно? — поморщился Альбус. — Оно мне не нравится.

— Это как ты сам решишь, когда будешь совершеннолетним, — выдала Минерва, улыбнувшись потрясенному виду коллег.

— А когда?

— В семнадцать лет, когда волшебники заканчивают школу.

— Я хочу в школу, там весело… кажется, я помню…

— Что, номер не прошел, Минерва? — прошептал ей на ухо Слизнорт.

— Нет, но попробовать-то стоило? Кто его воспитывать-то будет, если он?.. - она не стала продолжать - все было и так понятно.

Действительно, кто возьмется воспитывать уважаемого директора?

— Полный сюр… — протянул Том, выразив общее мнение.

— Дядя, ты будешь смотреть? Ты точно на меня уже не сердишься?

Милорд Певерелл хотел было что-то сказать, но поперхнулся… А потом сел напротив и провалился в голубые глаза своего бывшего врага - когда-то ледяные до дрожи, а теперь просто детские.

Вынырнул он почти через час и некоторое время еще приходил в себя, вгоняя коллег в легкую панику покрасневшими глазами, выступившей на лбу испариной и напряженной сеткой вен на висках. Альбус же мирно уснул снова, как только прервался их контакт. Устал...

— Ну… что? — шепотом спросила Ирма.

Том ласково коснулся ее руки и усадил рядом.

— Лет десять-двенадцать, - выдохнул он. - Укрепляющее есть? Я тоже устал, но спать - это слишком большая роскошь, доступная теперь только ему, - он кивнул на Альбуса.

— Он столько времени будет вот так?..

— Нет, ему будет столько лет. Случится это… думаю, пары недель ему хватит, — Милорд окончательно пришел в себя и разговорился: — Это что-то уникальное, я никогда не видел такого! Их действительно двое, и второй, который, как вы говорите, Эшу — сильнейший маг. Просто невероятно.

— Сильнее Дамблдора?! — выдохнул Флитвик.

— Да. И он… он растворяется, он жертвует собой, чтобы… чтобы стать таким, каким он сам себя считает. А Альбус… Он там, в глубине и тоже начинает растворяться, но… Даже представить не могу, как эти двое договорились и что вообще из этого получится, точнее, кто! И еще они тратят свою магию, чтобы стать тем, кем они оба хотят. Ребенком. На это уходит масса сил.

— Он