— Орофер — не простой воин, — Трандуил сказал это громче, чем хотел. — Мой род — потомки славного Денетора — вождя и защитника Эгладора! Героя Первой Битвы за Белерианд!

— Моя дочь выйдет замуж не за того, чьи заслуги — лишь родство с великими вождями и героями прошлого, — ответил эльф, вставая так, чтобы оказаться между сыном Орофера и своей семьёй. — Нимлот — сокровище, и достанется она лишь поистине достойному.

Поклонившись, Трандуил развернулся и пошёл прочь. Не обращая внимания на завязавшийся между родителями разговор, чтобы не начать спорить ни с мамой, неожиданно вставшей на сторону неудачливого жениха, ни с папой, уверенным в исключительности дочки, Нимлот снова взглянула в нарисованные глаза. Лутиэн на портрете была и похожа, и не похожа на себя, и это казалось очень странным.

— Неважно, кто чей родственник, — голос родительницы всё-таки пробился сквозь раздумья. — Любой может однажды стать великим.

— Будущее нам неведомо, — папа вздохнул. — Но сейчас этот эльф — никто. И я не позволю ему возвыситься за счёт моего сокровища.

Взгляд изображения принцессы будто изменился. Было непонятно, что означала ожившая улыбка Лутиэн, но Нимлот точно знала одно — находиться здесь ей больше не хочется.

О королеве Латарель и гребце со сложным именем

— Это было странно, породило много разговоров, — Маблунг почему-то пристально посмотрел на Аклариквета, словно именно менестрель короля Нолофинвэ распускал слухи про Белую Звезду. — Сродница Саэроса с подругами внезапно отправилась к людям, и там чудесным образом оказался тот, кто предал дружбу владык Дориата, уйдя вместе с братоубийцами.

— О, обожаю сплетни! А ещё больше люблю, когда сплетничают мужчины! — Зеленоглазка захлопала в ладоши, и дориатский страж занервничал. — Послушай, — бросив в костёр что-то, напоминающее сушёные цветы, колдунья подошла к воину и села рядом, — ты раскидываешься такими громкими словами, что легко можешь нажить себе врагов среди тех, кто не имеет отношения к вашим распрям. Большинство дориатрим и жителей Белерианда в целом понятия не имеют, кто такой Ольвэ, и почему его надо жалеть.

— Об этом знании заботятся наши летописцы, — Маблунг снова уставился на Аклариквета.

— Что, — усмехнулась колдунья, — даже халадинам рассказываете?

— Если требуется, — уклончиво ответил страж. — Но не знаю, есть ли в этом смысл — люди слишком быстро забывают всё услышанное. Или переиначивают так, что изначальной сути не остаётся.

— Переиначивают не только люди, — подмигнула Зеленоглазка, и менестрель Нолофинвэ, покраснев, опустил глаза. — Интересно, что рассказали халадинам твои сородичи, Маблунг.

— Гораздо интереснее, — оживился страж, — то, что поведали не они. Это была очень неожиданная история.

***

Когда Нимродель, Неллас и Митреллас прибыли к границе Бретиля, им навстречу вышли человек и эльф — явно валинорский Тэлеро, оба полураздетые и весьма нетрезвые.

— Они все замужем? — спросил заплетающимся языком молодой крепкий адан, многозначительно почесав между ног.

— Все, — кивнул Эльда. — А одна из них — за моим лордом.

— Ладно, — отмахнулся человек. — Жаль.

— Вы нас проводите, так? — уточнила Неллас, с интересом наблюдая за расплывшемся в улыбке аданом.

— Вообще, — сказал тот, — мы пришли отлить. Но раз уж вас встретили…

— Сделаем два важных дела разом, — согласился эльф.

— Только не одновременно, пожалуйста, — кареглазая дева сказала это абсолютно спокойно.

— Да мы уже отлили, не боись! — утешил её халадин. — Пошли.

Тэлеро очень учтиво подал Нимродель руку, повёл её самой удобной дорогой.

Увидев отвёрнутые от Дориата жилища, эльфийки удивлённо переглянулись, однако ничего друг другу не сказали. Из самого большого шалаша доносились громкие голоса и бой барабанов, поэтому ошибиться с местонахождением Амрота оказалось невозможно.

— Мы уже третий день веселимся, — сообщил Тэлеро. — Кстати, моё имя…

— Силиндо, я знаю, — Нимродель гордо подняла бровь. — Помню тебя в свите Тэлепорно. Учитывая, что его самого здесь нет, ты, видимо, собираешь для него сведения. Так?

— Я не шпион, госпожа, — приложил руку к оголённой груди в районе сердца Эльда. — Я просто сопровождаю сына друга моего короля.

— Да, разумеется, — племянница Саэроса улыбнулась с прищуром.

— Если он скользкий гад, — заверил человек, — я ему бошку оторву и в зад затолкаю!

От такой страшной угрозы все разом расхохотались.

Гремящий голосами и барабанным боем шалаш приблизился, эльфийки в нерешительности остановились перед входом, Неллас хмыкнула и шагнула за порог. Нимродель и Митреллас последовали за ней.

В огромном жилище — или это был местный зал для пиров — собрались не только люди и гости-эльфы, но и козы с овцами. Животные были на поводках, одних держали хозяева, других прицепили к высокому колу у стены. На всякий случай у нескольких близко находившихся эдайн были в руках хворостины, правда, использовались они, судя по первому наблюдению, не столько против скотины, сколько для усмирения детей, носившихся голышом между пьяными взрослыми.

Маленькая смуглая девочка подбежала к только вошедшим эльфийкам, гордо подбоченилась, оценивающе осмотрела гостий, а потом ткнула себя в грудь большим пальцем и очень важно заявила:

— Я — Хай-йет! Хайгет. Хар-рет! Харет. А это — мои юди.

Малышка указала на пьяных взрослых. Понадеявшись, что этот ребёнок — дочка или внучка вождя, а не его жена, дориатрим представились, и им в руки тут же сунули какое-то пойло, похожее на разбавленный водой и яблочным соком мёд.

— Садитесь, — сказала пожилая женщина с подносом, указывая на валяющиеся всюду ветки буков.

Почти не удивившись такому простому быту, эльфийки устроились поудобнее, и вдруг раздался громкий мальчишеский голос:

— Палка, ветка, коробок, — приговаривал юный адан, лет десяти, тоже не одетый, худой и очень жилистый. Он тыкал пальцем в коз и овец по очереди, а все вокруг стучали по полу ногами или палками. — Спица, нитка и клубок,

Шест, дубина, халадин.

Значит, этого съедим!

Указав