Шрифт:
Закладка:
Говоря это, он не спускал встревоженного взгляда с Алекса, который, насвистывая что-то себе под нос, бродил по церкви. Помещеньице небогатое, надо признать, аналой в центре на возвышении, механическое пианино и скамейки с двух сторон от прохода. Под испуганным взором отца Мэнсона Алекс подошел к аналою, откинул покрывало, закрывающее его заднюю сторону, и… Взвывший священник рванулся вперед, заслоняя что-то своим телом. Очень странно, но… мне показалось, там была дверца, запертая пудовым висячим замком.
– Очень странно, – повторил мои мысли Алекс и вопросительно уставился на преподобного. Тот уже оправился от шока и принялся истошно вопить, загораживая аналой спиной:
– Святотатство! Кощунство! Как вы смеете?! Здесь хранятся церковные реликвии, то есть реквизит!
– Действительно, какие-то золотые божки, и уж явно не христианского происхождения, – удовлетворенно констатировал агент 013, успевший незаметно проскользнуть между ног священника и сунуть нос в щель между дверцей и косяком.
– Вы ошибаетесь, это позолоченные чаши для обряда причастия, – с мольбой, обернувшись ко мне, забормотал отец Мэнсон – похоже, он принял слова кота за мои.
– Это не трудно проверить, – парировала я.
– Да кто вы такие, чтобы тут распоряжаться?! Это дом Господа нашего! Не имеешь права, краснокожий!
– Хау, да вы еще, оказывается, и нацист! Тогда мы, представьте себе, церковные ревизоры, – решила я, засучивая рукава. Не люблю тайн! Когда-нибудь мое любопытство погубит меня, как кошку, но если его не удовлетворить сейчас – я просто лопну…
– У него должен быть ключ, – резонно предположил Пушок, – проверь карманы, девочка моя!
Медный ключ действительно был там. Шумный преподобный не успел осознать мои намерения, а потому не успел сам его достать и проглотить. Хотя в этом случае я бы ему только посочувствовала – ключик имел сантиметров двадцать в длину и весил едва не полкило…
Пока Алекс удерживал за пояс брыкающегося священника, я быстренько открыла замок. Ах, мамочка, это были действительно литые из чистого золота статуэтки индейских богов и родовых духов! Честное слово, я такие видела в иллюстрированном альбоме «Художественно-прикладное творчество индейцев Северной Америки».
– Да-а-а, факт святотатства налицо! Языческие идолы в христианском храме, да еще под аналоем. Для чего же вы их здесь прятали, а?
– В нашем городе это самое надежное место для сокрытия ценностей, – хрипло начал преподобный, в его голос вернулась уверенность. – Индейцы, смиренно пожелавшие стать христианами, добровольно принесли свои посильные пожертвования делу церкви. Я крестил многих краснокожих и…
– Вот так сами и принесли?! Пусик, сними лапкой лапшу с ушей, ты ведь поверишь…
– Я храню их как вещественные доказательства того, что души аборигенов блуждали в потемках многие века, пока на их землю не ступили самоотверженные миссионеры вроде меня! – вновь запетушился отец Мэнсон. – Эти языческие тотемы им уже больше не нужны.
– Звучит довольно убедительно, – устало пробормотал Алекс. – И давно они здесь? Почему же вы их до сих пор не обратили в деньги, как и собирались, я полагаю?
– Не вам, примитивным вестменам, дано понять мой путь служения Всевышнему! Вы и так допустили святотатство. Задавать вопросы священнику – непростительный грех для любого христианина!
– Я – атеист!
– А я – космополит!
– А я тогда вообще мусульманка!
Кот, командор и я по очереди пожали плечами. По счастью, святому отцу было недосуг сверять правильность употребления мужского и женского рода, он поманил нас пальцем и, выудив из-за пазухи кошелек, предложил взятку.
– Кто бы вы ни были – убедительно прошу не рассказывать об этом инциденте в нашем городе! Надеюсь, мы сумеем понять друг друга… Если у нас банк грабят регулярно раз в неделю, то что стоит не имеющим моральных преград бандитам ограбить и церковь! Но это исторические и художественные ценности, они принадлежат всему человечеству! Я уже договорился с парой музеев Европы за неплохие деньги, которые конечно же пойдут бедным и сиротам, – с достоинством заключил священник.
Мы переглянулись. Взгляд Профессора светился ледяным презрением ученого…
– Алиноч… тьфу! Великий Виннету, не одолжит ли мой краснокожий брат свой скальпировальный нож?
– Хау! Пусть Серый и Мудрый Зверек возьмет мой томагавк и вспомнит боевую молодость!
– Хау, хау! – охотно согласился кот. Священник принял позу и навострил уши, но… В этот момент в церковь вошли двое мужчин в форме Конфедерации, с военной выправкой. С лица отца Мэнсона мгновенно сошло все напускное благородство. Один из вошедших, средних лет, с кирпичной челюстью и пышными черными усами, достал из внутреннего кармана какую-то бумажку, прочитал там что-то, поднял глаза и, глядя на нашу разношерстную компанию, поинтересовался:
– Кто из вас преподобный Продидж Мэнсон?
Все мы, включая и кота, быстро указали пальцами на присутствующего священника, лихорадочно скидывающего сутану, под которой оказался костюм охотника за пушниной в комплекте с болотными мокасинами.
– Так я и думал, – удовлетворенно хмыкнул черноусый, обнажая клыки в злорадной усмешке. Именно так, наверное, в свое время саблезубый тигр улыбался доисторическому кролику. Бедненький кролик прижал ушки и крепко зажмурился, чтобы не видеть страшенных зубов своей смерти. Преподобного Мэнсона подхватили под руки, вновь облачили в сутану и развернули к выходу, он даже и не помышлял о сопротивлении. Предварительно один из уполномоченных быстро покидал в мешок всех божков:
– Прошу прощения, что вы стали свидетелями этой безобразной сцены, джентльмены. Нам только что удалось задержать опасного преступника.
– Ай, как интересно-о-о! – подпрыгивая на одной ножке, заверещала я, но тут же опомнилась: – Хау, мои братья Длинные Ножи! Вождь Виннету хотел бы знать, в чем обвиняют эту лису в овечьей шкуре?
– Точнее не скажешь, сэр! – На радостях черноусый охотно делился информацией. – Этот тип, прикрываясь саном священника, уже несколько лет занимался нелегальной продажей необлагаемого налогом виски. Он обманул несколько индейских племен, охотно давая огненную воду в долг и отбирая у запутавшихся в долгах краснокожих самое ценное – вот это…
