– Так кто он, Би?

Беатрис повернула голову, взглянула на Джейн, и стало ясно, что она не может – или не в состоянии – говорить на эту тему. Будто ей что-то мешало. Но поскольку вопрос был важный, она постаралась ответить. И упомянула ненастоящего дядю.

– Думаю, он и есть Руггедо. Вернее, не думаю, а знаю. Так говорят Чарльз и Бобби, а им виднее, чем мне. Они младше… Трудно объяснить, но – помнишь Прыгалсов?[65] Он примерно такой же.

Прыгалсы. Неприятные существа, живущие в пещере у дороги в страну Оз и обладающие практичной способностью отстегивать головы от туловищ и запускать ими в прохожих. По недолгом размышлении аналогия стала очевидной. Голова Прыгалса может находиться в одном месте, а тело в другом, но и голова, и тело принадлежат одному и тому же Прыгалсу.

Разумеется, у иллюзорного дяди имелись и голова, и тело, но Джейн смутно осознавала потенциальную двойственность его натуры: одна половина с обманчивой непосредственностью обретается в доме и насылает на людей странное недомогание, а другая, бесформенная и безымянная, гнездится в погребе и ждет окровавленного мяса…

– Чарльз знает о нем больше остальных, – говорила Беатрис. – Это он узнал, что нам придется кормить Ру… Руггедо. Мы приносили разную еду, но он берет только сырое мясо. А если перестанем его кормить, случится нечто ужасное. Мы это выяснили. Мы – в смысле, дети.

Джейн не стала спрашивать, как они это выяснили. Дети воспринимают свойственный им эквивалент телепатии как нечто само собой разумеющееся.

– Но они… Они не знают, – добавила Беатрис. – И мы не можем им рассказать.

– Не можем, – согласилась Джейн.

Девочки смотрели друг на друга, понимая, насколько велика и неразрешима проблема детской беспомощности, как сложны для понимания нравы и обычаи мира взрослых и какую надо соблюдать осторожность. Взрослые – не люди, а инопланетные существа. И они всегда правы.

К счастью для детей, они встретили врага не поодиночке. Человек постарше запросто мог бы лишиться рассудка, но Чарльзу, сделавшему первые открытия, было каких-то шесть лет, а в таком возрасте сойти с ума попросту невозможно, поскольку для шестилетних психотическое состояние является вариантом нормы.

– И с тех пор, как он появился, взрослые болеют, – сказала Беатрис.

Это Джейн уже поняла. Волк может накинуть овечью шкуру и незаметно проникнуть в стадо, но овцы непременно занервничают, хотя причина тревоги останется для них неизвестной.

Все дело в настроении. У ненастоящего дяди наблюдались те же психоэмоциональные симптомы: он тревожился, чего-то ждал, понимал, что где-то непорядок, а где – непонятно, но в его случае это была обычная маскировка. Ему не хотелось привлекать внимание, отклоняясь от стандарта, свойственного произвольно выбранному человеческому обличью.

И Джейн смирилась. Смирилась с дядей, который был… пуст, и с обитателем погреба, существом по имени Руггедо, которого надо было регулярно кормить сырым мясом, чтобы не случилось «нечто ужасное».

Притворщик из другого мира, имеющий сильные и слабые стороны. Дети безоговорочно принимают очевидные доказательства его силы, ведь детям свойствен реализм, и в голодном, не похожем на человека существе нет ничего невероятного: вот же оно, взяло и появилось.

Пришло из времени, пространства, какого-то непостижимого места, и дети сразу поняли, что это существо никогда не испытывало человеческих эмоций, хотя ловко притворяется человеком и умеет влиять на сознание взрослых, прививая им искусственную память о своем существовании. Взрослые уверены, что помнят его. Там, где обманется ребенок, взрослый распознает мираж – и наоборот, окутавшая разум иллюзия введет в заблуждение взрослого, но не ребенка.

Руггедо не под силу повлиять на их детские умы, поскольку дети, по мнению взрослых, не вполне разумны, да и полноценными людьми их не назовешь. Беатрис была старше других, и она боялась, ведь у нее начинала развиваться эмпатия, но малыш Чарли не чувствовал почти ничего, кроме радостного возбуждения, а самый маленький, Бобби, уже заскучал…

Вполне вероятно, что позже Беатрис вспоминала, как выглядел Руггедо (хотя в самых общих чертах), но остальные и думать о нем забыли. Поскольку нашли его при самых странных обстоятельствах и, возможно, в какой-то мере изменились за время контакта с этим существом. Оно принимало пищу или отказывалось от нее. Только и всего. В доме находилось тело Прыгалса, и оно притворялось человеком, а его голова тем временем лежала в жутком гнездышке, которое Прыгалс соорудил, исказив пространство, и оставалась невидима и нематериальна для любого, кто не умел найти дорогу из желтого кирпича.

Кто он такой? Если не с чем сравнивать – а сравнивать и впрямь было не с чем, – имя не подберешь. Думая об этом существе, дети называли его Руггедо. Но он не был королем гномов. Он и близко не был этим вечно расстроенным и даже смешным толстяком. Как бы его назвать?

Зовите его демоном.

Слово подходит ему по многим (хотя не по всем) параметрам, а потому сгодится – за неимением лучших вариантов. Взрослый сказал бы, что Руггедо – сверхсущество, чужеродный монстр, но если принять во внимание его поступки и запросы… Пусть будет демон.

Глава 2

Сырое мясо

Несколькими днями позже ее разыскала Беатрис:

– Сколько у тебя денег, Джейни?

Джейн обследовала карманы:

– Четыре доллара тридцать пять центов. На вокзале папа дал мне пять долларов. Я купила попкорн и… ну… всякое разное.

– Ох, как же хорошо, что ты здесь! – с облегчением выдохнула Беатрис, без лишних слов было решено, что типичный для детских компаний социалистический уклад распространяется и на этот клуб по насущным интересам, а посему скромное состояние Джейн пойдет на благо не отдельным индивидуумам, но всей группе в целом. – Видишь ли, деньги заканчиваются. Бабуля застукала нас за воровством из ледника, и больше мы не рискуем, но только представь, сколько мяса можно купить на четыре доллара тридцать пять центов!

Никто не задумался о неизбежном истощении этого фонда. По тем временам сумма была неслыханной. К тому же дорогое мясо покупать не надо. Главное, чтобы сырое. С кровью.

Бок о бок они прошагали по тенистой улице, обрамленной акациями, среди которых попадались тощие пальмы и поникшие шинусы. Приобрели два фунта рубленого фарша и безрассудно спустили двадцать центов на газировку.

Когда вернулись, в доме царила воскресная апатия. Дядя Саймон и дядя Джеймс ушли за сигарами. Дядя Лью и дядя Берт читали газеты. Тетя Бесси вязала крючком, а бабушка Китон листала журнал «Молодежь», старательно выискивая пикантные пассажи. Обе девочки встали перед бисерными портьерами и заглянули в комнату.

– Ну что, девчушки, – звучно пробасил дядя Лью, – комиксы