Шрифт:
Закладка:
Во время войн Священного Союза, войн человеческой истории, и даже в планарных войнах, угроза Алисы, несомненно, была далеко за пределами Голиафа. Однако в нынешней ситуации одного Голиафа было достаточно, чтобы сорвать все планы Раймонда.
В этот момент, Кевин вдруг что-то вспомнил. Его лицо побледнело, и он сказал: “У нас всё ещё есть ядовитая Змея!”
Глава 87
Глава 87
Вывод.
Улица была заполнена рекой крови. Все конечности охранников были отрублены, молодые дворяне, которые участвовали, также были лишены руки за свои согрешения. Фолк все еще находился в левой руке Голиафа, выглядя очень бледным из-за потери крови. Он был слишком слаб, чтобы даже кричать, он мог только изредка стонать.
Граф Голиаф с интересом смотрел на Фолка, как бурый медведь, который видел рыбу зимой, поднимая мальчика выше и поворачивая его: "Итак, дитя Иосифа, ты просто отброшенный предмет. Как неожиданно, я не думал, что этот старик будет использовать своего собственного сына! Не волнуйся, я не убью тебя, это будет слишком хлопотно для меня. Но ты ... ты больше не будешь полезен как пешка.…”
Его рука энергично дрожала, когда он говорил, он тряс его, как куклу. Звук трещин костей звучал непрестанно от его тела, и его бледное лицо внезапно наполнилось цветом, прежде чем его глаза откатились, и он упал в обморок.
Все прохожие побледнели, но никто не издал ни звука. Голиаф нанес серьезный ущерб внутренним органам Фолка, уничтожив всю его энергию. С этого момента Фолк больше не сможет тренироваться как воин. Он проживет остаток своей жизни, как больной, слабый человек.
Сенма холодно напевала в лесу, легкий взмах тонкого меча в ее руках выпустил струну кровавых жемчужин, которые нарисовали элегантный символ на земле. В десяти метрах от него ядовитая Змея прислонилась к огромному дереву, одна рука была на груди, а другая указывала на Кровавого Паладина, он был шокирован. Кровь текла между его пальцами, несмотря на то, что его рука давила на рану, окрашивая большую часть его передней одежды в красный цвет. Он хотел поговорить, но в тот момент, когда он открыл рот, все, что вышло из него, было кровавой пеной.
Сенма сделала два шага вперед, подняв замысловатый темно-синий арбалет с земли. Она взглянула на него: “так что это изысканный золотой арбалет. Посмотрим, что на нем вырезано ... ТСК, ТСК! Это на самом деле известная ядовитая игла! Ты действительно потратил много на это, неудивительно, что это было так опасно! Я возьму это, тебе это все равно не понадобится в аду. Спасибо!”
Ядовитая Змея протянул руку, наблюдая, как фигура Сенмы исчезает вдалеке, словно пытаясь схватить ее. Но он был ошеломлен внезапным чувством слабости и медленно скользнул на землю.
Сенма подошла к краю леса, нахмурившись, посмотрев на темно-синюю стрелу в ее животе, которая была с небольшим количеством хвостового пера. Она не обращала внимания на это, она просто стиснула зубы и пошла на улицу. Увидев, как Ричард встал, используя свою собственную силу, она вздохнула с облегчением. Цвет ее лица вернулся в норму, и внушительная аура, которая была у неё до этого, исчезла. В ее выражении можно было даже увидеть нежность.
К этому моменту Уоррен встал рядом с самим Ричардом, он побледнел, увидев кровь, расчлененные конечности, и людей, которые жалко стонали на земле.
К этому моменту Голиаф уже бросил Фолка слугам семьи Джозефа, которые, повернувшись увидели Сенму и сказали ей с улыбкой: "ты все еще так же хороша, как никогда! Но твои вкусы, похоже, изменились. Почему тебе нравится втыкать что-то в свою красивую талию? Если ты не поторопишься обратно и не получить лечение, тебе придется лежать в церкви Вечного дракона в течение нескольких дней! Конечно, Гатон будет платить за лечение, так что это не имеет ко мне никакого отношения. Было бы неплохо хоть раз увидеть, как он страдает!”
Сенма глубоко вздохнула, выражение на её лице замерло, когда она шла к Ричарду и подняла его на одном дыхании. Затем она слегка поклонилась Голиафу и Алисе, сказав: "Тогда я пошла.”
“Иди. Я разберусь с теми старыми парнями из собрания", - Голиаф небрежно махнул своими большими руками.
Сенма не задержалась, она открыла портал и ушла туда вместе с Ричардом. Как только она повернула за угол, она попала под прицел стражников храма. Если бы кто-то осмелился напасть на них тогда, они были бы атакованы охранниками.
"Эй, возьми меня с собой тоже!"- закричал Уоррен. Тем не менее, Сенма не беспокоилась о нем, исчезая в храме с Ричардом.
Уоррен кричал несколько раз, но это было бесполезно. Он мог только остановиться, злобный взгляд был на его лице. Он был сыном Гатона, но он не занимал высокого положения в семье. Невозможно было сравнить его с тринадцатью рыцарями, которые следовали за Гатоном через жизнь и смерть. В то время как у Гатона было много детей, никто не имел особого отношения до появления Ричарда. Оказалось, что собственные привилегии Уоррена были совсем маленькими.
Уставившись на спину Сенмы, Уоррен с ненавистью пробормотал: "черт возьми, разве она не просто шлюха? Все смотрят на меня свысока только потому, что моя мать-простолюдинка? Когда-нибудь в будущем, я затрахаю тебя до смерти!”
В тот момент, когда он закончил говорить, Уоррен был поражен, обнаружив, что позади него были два могущественных существа. Испугавшись, он быстро отвёл взгляд и увидел, что Голиаф и Алиса разговаривают между собой. Казалось, что они не слышали, что он сказал, и это позволило ему почувствовать облегчение.
Глаза Голиафа слегка сузились, когда он посмотрел на здание на холме вдалеке: "там есть несколько крыс. Даже на расстоянии я чувствую запах их вони! Раймонд Джозеф тоже должен быть там. Пока я не чувствую его ауру, остальные должны быть его подчиненными. Я слышал, что статус ребенка в семье в последнее время быстро растет, и я думаю, что этот вопрос, вероятно, имеет к нему какое-то отношение.”
Алиса хмыкнула, а потом сказала: "скорее всего, нет. Это было организовано им. Я сейчас же пойду к нему поболтать!”
“Хорошо. Я не очень хорошо разбираюсь в этой области, так что я рассчитываю на тебя. Если я пойду, то, вероятно, умрут несколько человек", - ответил Голиаф.
“Оставь это мне.
