Разумеется, по своему обыкновению, Тан’хем привел множество доводов. Он задел чувствительные струны, напомнив, что через несколько дней сотни тысяч атамидов пожертвуют жизнями на поле боя, и это самое малое, что он может сделать, чтобы помочь своему народу.

Что можно противопоставить такому аргументу?

Я вынужден был уступить и согласиться хотя бы на попытку. Мы решили рискнуть днем, и Тан’хем отправился отдохнуть, чтобы к нужному моменту быть в полной форме.

Я поддался на его доводы, но меня снедало беспокойство. Пусть у меня появилось много друзей среди атамидов, но Тан’хем занимал особое место, потому что был первым, кто поверил нам, первым, кто проявил реальное желание общаться с нами. Меня терзала мысль, что в ближайшее время он мог лишиться жизни. Я пропустил обед, чтобы как можно тщательнее подготовить предстоящий сеанс.

За полчаса до назначенного времени ко мне явился Уз’ка.

Он сообщил, что по просьбе Тан’хема пришел временно заменить его. Я не скрыл своего удивления. Помня, какую настойчивость проявил старый мудрец, я поражался, что в последнюю минуту он вдруг решил отказаться. Уз’ка сказал, что его учитель недооценил накопившуюся в нем усталость и, учитывая всю важность предстоящего сеанса, решил, что будет более предусмотрительно, чтобы его заменил кто-нибудь помоложе и в лучшей форме.

Должен признать, что, несмотря на удивление, в глубине души я испытал облегчение. Само собой, чтобы не обидеть Уз’ку, я никак не показал этого. Еще не хватало, чтобы он решил, будто я меньше дорожу его жизнью, чем жизнью Тан’хема. Скажем так: его жизнь крайне важна для меня, но жизнь Тан’хема важнее… Короче, я не очень гордился этой мыслью, а потому сразу перешел к другим делам.

Поскольку мне казалось недопустимым, чтобы кто-то взял на себя подобный риск просто из послушания учителю, я не пожалел времени на подробные объяснения всех деталей предстоящей операции. Уз’ка поспешил заверить, что Тан’хем, разумеется, предупредил его об опасности и предоставил самому решать, заменит он его или нет. И ученик без малейших колебаний согласился.

Проинформировав команду о замене нашего средства вторжения, я показал Уз’ке, как устроиться в кресле, и следующий час мы объясняли ему, чего от него ждем. Собственно, потребовалось даже меньше часа, чтобы он потренировался на имитации Инфокосма. Как я и подозревал, вопреки утверждениям старого упрямца, любой мудрец мог научиться так же быстро, как сам Тан’хем. Около половины пятого мы уже по-настоящему подключились к Нод-2, и я начал пультовать «верхом» на Уз’ке.

Мы поднялись вдоль центрального дерева до границ кроны, обычно запретной для бесшипников. На самом верху по равнинам невероятной кривизны во всех направлениях простирались поля засекреченных данных, размеченные кое-где серыми марионетками допущенных пультовиков. Мы, не привлекая ни малейшего внимания, стрелой проносились над ними; с их точки зрения, если пультовик не вызывает сигнала тревоги, значит он имеет право здесь находиться. И точка. Я попросил атамида оттолкнуться посильнее, чтобы мы могли взмыть вверх, в темные закоулки вершин.

Прямо позади меня, в Котелке, я слышал, как убыстрилось дыхание Уз’ки. Само по себе это не вызывало тревоги: несмотря на обволакивающий его дымок ук’тиса, когда я к нему обращался, он отвечал совершенно сознательно.

Военные зоны высокого уровня защиты выглядели по-прежнему устрашающе. Это были колоссальные черные массы, отливающие радужными бликами, и только покрывающая всю поверхность полупрозрачная сеть позволяла не путать их с огромными глыбами обсидиана. Их вид не просто выражал угрозу. В сущности, они сочились угрозой.

Они насчитывались десятками по всему верхнему ярусу инфокосмического дерева. К счастью, мы располагали точной топографией их секторов, что позволяло безошибочно определить зону секретных переговоров. Когда мы оказались перед ней, я в последний раз спросил Уз’ку, не хочет ли он отказаться. Вместо ответа тот без всякого колебания одним толчком направил нас в защитную оболочку.

Я вскрикнул от ужаса. Это было как нырнуть головой вперед в бурлящую нефтяную лужу. Мой крик еще не смолк, как мы очутились по другую сторону.

Две секунды спустя на нас набросились церберы.

Защитные боты черных зон всегда напоминали мне покрытые подвижными иглами сверкающие оригами. Их абстрактные контуры постоянно менялись в ритме производимых ими динамичных перенастроек. Их вряд ли задумывали, чтобы внушать страх, но они вполне могли вогнать в ужас любого, кто привлек их внимание. А именно это мы только что и сделали.

Мы не вызвали сигнала тревоги, пересекая границу черной зоны, поэтому церберы не атаковали нас, так что гипотеза Тан’хема пока вроде бы подтверждалась. Однако охранные боты явно идентифицировали нас как чужаков, потому что ринулись на нас и теперь окружали со всех сторон, не давая двинуться. У меня было отчетливое чувство, что в данный момент их аналитические функции пытаются нас классифицировать. Времени у нас оставалось, скорее всего, совсем мало, так что следовало поторапливаться.

Мы снова осторожно двинулись в путь, опасаясь соприкосновения с церберами, которые перекрывали нам дорогу. Однако те неохотно, но расступились. Они еще не определили нас как врагов. Не теряя ни секунды, я попросил Уз’ку ускориться и, в надежде сбить со следа свору преследователей, направил его между содержащими стандартные волокна данных распределительными кубами, но боты ни на шаг не отставали от нас.

У меня появилось дурное предчувствие. Архивы тахи-переговоров оказались куда обширнее, чем мы себе представляли, а церберы подступали все ближе. Светлые линии проходов, разделяющих гигантские кубы, мелькали все быстрее, а я до сих пор не определил, в котором из них могли содержаться нужные нам данные. В Котелке наша команда хакеров надрывалась, запуская самые разные подпрограммы, созданные специально для этой операции, но безрезультатно.

Защитные боты теснились вокруг нас, их становилось все больше, а их активность все возрастала. Внезапно я понял, что они делают. Они анализировали наше поведение. Хотя их запросы положенной идентификации раз за разом не получали ответа, мембрана не подняла тревогу при нашем появлении. Столкнувшись с таким противоречием, они, скорее всего, вызвали штатного пультовика, чтобы тот на месте провел формальную идентификацию. В ожидании его прибытия их аналитические программы наблюдали и изучали; я понял, что по нашему поведению они очень скоро поймут, что мы нежелательные визитеры. Времени оставалось всего ничего.

Риск становился слишком велик. Пора было все отменять.

Я уже хотел крикнуть, чтобы Уз’ку отключили, когда кто-то из наших дрожащим голосом сообщил, что удалось локализовать нужный сектор памяти и он уже начал просматривать учетные записи. Я заорал, что слишком поздно, нас нужно немедленно отсоединять, но атамидский мудрец настаивал на продолжении. Он не хотел, чтобы все усилия пропали впустую. Охваченный внезапной паникой, я запустил срочную процедуру: полную перекачку этого сектора памяти непосредственно в нашу базу данных, отчего немедленно зазвенели все системы безопасности Инфокосма.