- Добре, - улыбнулся кудесник, - Я знал, что могу на тебя положиться в трудную минуту. Так вот это время настало. Мир в опасности. И ты можешь быть одним из его спасителей. Будь готов. Собирай все свои силы. Я скоро вернусь.

- Не сомневайся, отче! Да только хватит ли моих сил для дела такого великого.

- Ты не одинок, Ратимир. Есть ещё защитники. Мы объединим все наши силы и победим. Но, слышу отрок твой идёт сюда. Нас не должны видеть. Позволь откланяться. Жди вестей.

Кудесник взмахнул своим посохом и исчез в лёгком серебристом сиянии. Князь крепко задумался. Те временем, в зал вошёл княжеский тиун:

- Трапеза подана, княже. Княгиня с семейством тебя дожидается, - с поклоном доложил он.

- Уже иду, - отвечал князь, направляясь к выходу.

Быстро пройдя по замысловатым переходам, украшенными большими горшками с зеленью и цветами, Ратимир вошёл в просторную трапезную, расположенную этажом ниже. Погода улучшилась, шторм прекратился и облака на небе рассеялись. В распахнутые настежь три больших окна проникало много дневного света, щедро освещавшего высокие каменные стены и резной потолок комнаты.

В трапезной, за широким столом, обильно уставленном различными блюдами уже сидели домочадцы князя. Княгиня Анастасия, дородная, но ещё довольно молодая и привлекательная женщина в простом утреннем убранстве восседала по правую руку от пустовавшего княжеского места. Дети князя – дочь Татьяна, весёлая егоза десяти лет и светловолосый мальчуган Евстафий, бывший на пять годков младше сестры, сидели за столом напротив родительских мест.

Остальные места за просторным столом занимали несколько родственников, гостивших в княжеском доме и, как всегда, «огнищане» - наиболее приближенные к князю представители «старшей» княжеской дружины. У дальней от окон стены замерли несколько отроков в разноцветных домотканых рубахах, готовых обслуживать княжескую трапезу. Все ждали князя.

Ратимир, поцеловав супругу, занял своё место за столом и дал знак отрокам подавать кушанья. Ели молча, но чувствовалось, что всех распирает от желания расспросить князя о тех важных решениях, что были только-что приняты на совете. Весть о них с быстротой степного пожара распространилась по княжескому двору. Наконец первой не выдержала княгиня Анастасия:

- Свет мой, - обратилась она к мужу, - Что же теперь у нас будет?

- Ты об чём таком глаголешь, Настя?

- Как об чём? Весь двор ужо только об том и судачит, что от Святограда мы теперь отложились. Как же это? Кабы не вышло чего худого?

- Не кручинься, любава моя! – весело отвечал князь, - Все будет по-добру. Сие решение я давно замыслил, да момента подходящего всё не представлялось.

- А тепереча момент, стало быть, настал? – поднял глаза от блюда, пожилой боярин Друбич, дядя княгини, - Уверен, княже, в своих силах? Супротив Святограда тяжело идти будет. А без него сладить с басурманами будет ещё тяжелее. Сдюжишь ли?

- Уверен, дядя, сдюжу! - твёрдо отвечал Ратимир, - Родителю моему из почтения поклонялся, только ему одному. Другие мне не указ. А насчёт Святограда ты не беспокойся. Мы не враги ему и супротив него не собираемся воевать. Мы же одной крови и одной веры. Думаю, в мире со Святоградом и с братьями моими жить.

- Это ты так думаешь. А так ли будет мыслить новый Каган, кой сядет на отцовском престоле? Отступится ли добровольно от дани тартарской немалой? Не захочет ли и дальше владеть этой землёй.

- А кто же будет новым Каганом? Кому теперь поклониться прикажешь? Сие тебе ведомо?

Боярин молча развёл руками. Князь, отложив в сторону узкий нож, которым нарезал в своей тарелке жаркое, наклонился вперёд:

- То-то и оно, Друбич, - удовлетворённо заключил он, - Кому на Святоградском столе сидеть - то моим братьям ещё выяснить предстоит. Знаю их. Никто добром не уступит. Мыслю, что борьба меж ними зело долгой и тяжкой будет. Насколько долгой, то никому не ведомо. Но ясно, аки день, что погрызут они друг дружку