ребер, попала в больницу. Причем отношения у них вполне нормальные. Но в пьяном виде он теряет рассудок. — Спенсер откинулся на спинку и окинул меня мрачным взглядом. — Нам нужно, чтобы он дописал книгу. От нее очень много зависит. В какой-то степени даже мое положение в издательстве. Но дело не только в этом. Надо спасать очень одаренного писателя, который еще не развернулся в полную силу. С ним бог знает, что творится. В этот раз он даже отказался со мной встретиться. Вероятно, вы думаете, что тут нужен психиатр. Миссис Уэйд так не считает. Она убеждена, что он абсолютно в своем уме, но чем-то страшно обеспокоен. Может быть, его шантажируют. Уэйды женаты пять лет. Возможно, всплыло что-то из его прошлого. Например — в порядке бреда — он сбил кого-то машиной, а теперь ему это припомнили. В общем, мы не знаем, но хотим узнать. И готовы хорошо заплатить, чтобы эти неприятности кончились. Если это клинический случай — что ж, так тому и быть. Если нет, то в чем дело? И, кроме того, нужно охранять миссис Уэйд. В следующий раз он может ее убить. Это вещи непредсказуемые.

Перед нами поставили стаканы. Я к своему не притронулся и только смотрел, как он сразу отхлебнул половину. Не сводя с него глаз, я закурил.

— Вам нужен не сыщик, — сказал я. — Вам нужен волшебник. Какого черта я тут могу поделать? Если знать, когда на него найдет, и если удастся с ним справиться, его можно сбить с ног и уложить в постель. Но ведь для этого надо оказаться на месте вовремя. А это, сами понимаете, один шанс из ста.

— Он примерно вашего роста, — возразил Спенсер, — но не в такой хорошей форме. А находится поблизости вы могли бы все время.

— Вряд ли. Пьяницы — люди хитрые. Он обязательно дождется, когда меня не будет. Нет, в санитары я не гожусь.

— Я не говорю про санитара. Роджер Уэйд никогда бы этого не потерпел. Он просто талантливый человек, который сошел с рельсов и потерял самоконтроль. Слишком много денег заработал на этой халтуре для недоумков. Но для писателя единственное спасение — это писать. Если талант есть, он пробьется.

— Ладно, понял, — сказал я устало. — Будем считать, что он потрясающий парень. И чертовски опасный. У него есть страшная тайна, которую он пытается утопить в вине. Это дело не для меня, мистер Спенсер.

— Понятно. — Он взглянул на часы, озабоченно нахмурившись, отчего лицо его сразу съежилось и постарело. — Что ж, сделал все, что мог.

Он потянулся за своим толстым портфелем. Я посмотрел в сторону Золотой девушки. Она собиралась уходить. Седой официант, изогнувшись, подал ей счет.

Она рассчиталась долларами и обворожительной улыбкой, отчего он расцвел, словно поздоровался за руку с самим господом богом. Она надела белые перчатки, и официант оттащил столик чуть не на середину зала, чтобы дать ей пройти.

Я бросил взгляд на Спенсера. Он хмуро уставился на пустой стакан.

Портфель лежал у него на коленях.

— Слушайте, — сказал я. — Если уж так хотите, я съезжу, посмотрю на этого парня. Поговорю с его женой. Но думаю, что он меня вышвырнет из дому.

Спенсер не успел ответить, как чей-то голос произнес:

— Я так не думаю, мистер Марло. По-моему, наоборот, вы ему понравитесь.

Я поднял голову и встретился взглядом с васильковыми глазами. Она стояла возле нашей кабинки. Я поднялся и, не успев выбраться из-за стола, застрял у стены в неуклюжей позе.

— Не вставайте, пожалуйста, — сказала она голосом, изготовленным из материала, что идет на летние облака. — Я, конечно, должна перед вами извиниться, но мне было важно присмотреться к вам заранее. Меня зовут Эйлин Уэйд.

Спенсер сварливо заметил:

— Его наше предложение не интересует, Эйлин. — Она ласково улыбнулась:

— По-моему, вы ошибаетесь.

Я пришел в себя. Сколько можно стоять на согнутых коленях с разинутым ртом — что я, примерная выпускница, что ли? Хотя посмотреть было на что.

Вблизи от нее и вправду ноги подламывались.

— Я не говорил, что меня не интересует это дело, миссис Уэйд. Я сказал — может быть, не слишком внятно — что, по-моему, толку от меня не будет, а вреда я могу наделать чертову уйму. Это может оказаться жуткой ошибкой.

Она сделалась очень серьезной, улыбки как не бывало.

— Вы слишком поторопились с решением. Нельзя судить о людях по их поступкам. Если уж судить, то по характеру.

Я задумчиво кивнул. Вообще-то я как раз так и думал про Терри Леннокса.

Судя по фактам, он был далеко не подарок — не считая фронтового подвига, если Менендес сказал правду — но факт — это еще не все. К нему невозможно было не питать симпатии. Много ли за целую жизнь вам встречается людей, о которых можно так сказать?

— А для этого — человека надо узнать, — мягко добавила она.

— До свидания, мистер Марло. Если вдруг передумаете… — Она быстро открыла сумочку и протянула мне визитную карточку. — И спасибо за то, что пришли.

Она кивнула Спенсеру и пошла прочь. Я смотрел, как она шла через бар и дальше, по застекленному переходу в ресторан. Походка у нее была замечательная. Я увидел, как она свернула под арку, ведущую в вестибюль.

Потом белая юбка последний раз мелькнула и скрылась за углом. Тогда я опустился на стул и припал к джину с апельсиновым соком.

Спенсер за мной наблюдал. В глазах у него было что-то жесткое.

— Неплохо сработано, — заметил я. — Но все-таки надо было на нее поглядывать, хоть изредка. Чтоб такая мечта целых двадцать минут сидела рядом, а вы ее не замечали…

— Да, это глупо. — Он попытался улыбнуться через силу. Ему явно не нравилось, как я на нее смотрел. — У людей странные представления о частных сыщиках. Как подумаешь, что вот заявится к тебе домой такой человек…

— Не думайте, что к вам домой заявится данный человек, — возразил я. — Или научитесь сочинять получше. Как можно поверить, будто кто-нибудь — даже в пьяном виде — мог сбросить такую прелесть с лестницы и переломать ей пять ребер?

Он залился краской. Крепче вцепился в портфель.

— Думаете, я солгал?

— Какая разница? Вы свое дело сделали. Да и сами, может быть, не совсем ровно дышите к этой даме. — Он вскочил.

— Мне не нравится этот тон, — заявил он. — И все меньше нравитесь вы сами. Прошу вас, забудьте мое предложение. Надеюсь, этого хватит за заботы.

Он швырнул на стол двадцатку, затем добавил несколько долларовых бумажек для официанта. Постоял мгновение, глядя на меня сверху вниз. Глаза у него сверкали, лицо