Конечно, «Умиление» — хороший навык, применять его где-нибудь в бою (или проводя диверсию) — самое то, но может ли такое понадобиться в жизни?

Интересно, а не укокошила ли Синтия Джеймса за то, что тот заставлял себя любить? И делал это при помощи магии Разума? Такое объяснение выглядит вполне логичным: ещё бы, едва избавившись от «поводка» она не смогла удержаться, чтобы в отместку не набросить свой.

Возможно, она именно об этом хотела мне рассказать и как раз потому и ищет встречи? Но были бы её намерения чисты, она бы отпустила ребят, а они, — я взглянул на метки геолокации, — всё там же.

Ладно, пора двигаться дальше. Тем более что хоть города не видно, но он уже близко: вон дирижабли летают! Кристалльчики, мои кристалльчики, скоро, уже очень скоро вся энергия, что вы храните, будет выпущена на свободу! Вперёд!

…

Живя в «Психушке» и тем более пробираясь по лесу, ночуя у костра или пребывая в стазисе, я не обращал внимания на свой внешний вид. Да, одёжка имеет свойство обновления — каждый раз, когда я засыпаю, невидимый механизм запускает виртуальную стиральную машину и приводит моё снаряжение в порядок.

Однако в целом о гигиене в последние дни я думал, не сказать, что особо. Запахи пота и костра давно смешались, и я уже даже не чувствовал исходящих от меня амбре. Единственными свидетелями моего э… бомжатского вида стали комары и гнус: где-то уже на третий день похода насекомые дружно проголосовали и решили прекратить лакомиться моей кровью.

Поскольку в городе моя дремучесть и вонючесть будет мешать скрытности, требовалось как-то решить этот вопрос.

Чтобы разобраться с проблемой запахов, я сперва было собрался остановиться у какого-нибудь ручья, намереваясь устроить себе нечто вроде э… банного дня. Однако памятуя, что имею опыт более простых решений, просто взял и разрядил самострел себе под подбородок.

— Навык «Сопротивление урону» улучшен до 200 (Адепт), — сообщила Система, едва я очнулся.

Для завершения гигиенических процедур осталась самая малость — выспаться.

Забравшись голышом в спальник, я попытался уснуть, как обычно, пялясь в новостные колонки, баюкая себя ленивыми переключениями контекста…

Немотивированная агрессия

— … Вообще, Гарик, сперва я решила, что больше никогда-никогда не приду к вам на передачу.

— Почему так, Синтия?

— Вы таскаете сюда, в эти стены, этих… как там называл их мой муж, террористов.

Получается, играете на их стороне. А меж тем, знаете, например, о чём был тот привет, что это х-гм… существо передавало моей дочери? Девятилетнему, к слову сказать, ребёнку!

— Нет. В тот раз мне так и не удалось это выяснить. Может быть, вы расскажете, Синтия?

— Он обещал ей насилие. «Твоя мама не защитит тебя» — говорил он: «Сперва я разберусь с ней, а потом приду к тебе, и…» — у меня язык не поворачивается даже повторить такое.

— А здесь он производил впечатление тихого, скромного человека. Образованного.

— За что мне это, Гарик? Вы знаете, я даже наняла пару детективов, и они исследовали всё моё прошлое — искали место, когда я смогла бы перейти дорогу… этому человеку.

— И?

— Не перебивайте, Гарик. Я хотела выяснить, откуда, откуда взялась такая звериная ненависть, и почему она направлена именно на меня?

Не покойный Джеймс, а именно я и моя маленькая Агни являемся целью этого маньяка. И никто, никто в мире не может меня защитить.

Обещайте мне, Гарик!

— Обещать? Что?

— Обещайте, что никогда больше не позовёте сюда это исчадие, не станете привечать террористов и сексуальных маньяков!

— Э… Синтия, я не знаю, что и сказать.

— Это зависть, Гарик. Зависть человека никчёмного, не смогшего ничего, человека по имени «Пустое место» к тому, кто что-то да значит.

— Вы сейчас говорите о застреленном полицейском, Синтия?

— Нет, хотя думаю, один маньяк другого стоит. Хотите, расскажу, что я видела в его глазах? В глазах их обоих?

— Расскажите, Синтия.

— Животные чувства, Гарик. Эти люди живут инстинктами, ненавистью. И знаете, что самое страшное? Когда мы сталкиваемся с чем-то подобным в реальном мире, то можем рассчитывать, что нас защитит полиция, закон. Но что же происходит в Игре?

— Игра, Синтия, отчасти такой и задумана…

— Бедный Джеймс, он так мечтал исправить это… М-да. Но, думаю, что пока террористы не разрушат один из игровых миров, разрушат его полностью, мы ничего не сможем изменить. Как жить, если угроза постоянно висит над тобой. Как, Гарик?

— Эм… Синтия. Разве искусственный интеллект вновь отверг предлагаемые поправки? Я слышал, обсуждение всё ещё идёт.

— Я не о том, Гарик. Думаю, не ошибусь, если назову таких людей разрушителями. Всё, до чего они дотрагиваются, должно быть уничтожено. Такова их цель, таков смысл их существования.

Всё хорошее не имеет какой-либо ценности в их глазах. Верхний Лиам звали «Третьим чудом» и что? Не только я, мы все его потеряли!

А после, он сидел в этой студии и распинался о смысле жизни и религии. Природу, Гарик, я хочу понять природу этой ненависти!

— Для чего, Синтия?

— Нам нужен не закон, как наказывать тех, кто мешает нам жить. Мы должны научиться не пускать в Игру таких э… людей.

Не слишком ли мы щедры, раздаривая бессмертие тем, кто этого недостоин?

— Но как вы сможете его понять? Каким образом?

— Не знаю, Гарик. Я пытаюсь разобраться во всём этом. Я беседовала с многими людьми. Вот, например, с игроками долгое время находившимися рядом с ним. С девушками, некогда желавшими стать его… женщинами.

Вы знаете, что он сделал в ответ на проявление чувств одной из них?

— Что, Синтия?

— Выдавил ей глаза! Вот так вот — пальцами, представляете?

— Э… нет.

— А после, сидел вот в этом самом кресле и рассказывал вашим зрителям о том, какой хороший наш мир. Обещайте же, Гарик!..

…

М-да. Тётя, как говорится, жжёт напалмом. Проблема в том, что этот Гарик, похоже, таки повёлся на её речи. Думаю, что перед удалением ролика он провёл немало времени в различных переговорах…

А эта сучка, стало быть, переживает за целостность мира целиком. Интересно, а есть ли такой кристалл, чтоб бахнув затронул всю планету? Можно ли считать её страхи обоснованными? Может быть, посильнее прокачав резерв маны, да навык «Слабые места», я смог