зарылся лицом в мантию Северуса.

***

Снейп… обнимал его.

«Он не может… он не может этого делать. Я не могу позволить ему делать это. Чёрт, я такой идиот».

В этот момент Гарри готов был ко всему, даже что Снейп побьёт его, но не мог отпустить мантию профессора, не мог сопротивляться и вырываться из его объятий. Тепло, которое наполняло грудь, когда Снейп хвалил мальчика, теперь заполнило всё его существо, заставляя чувствовать себя в безопасности: о нём заботились… любили. И от этого он плакал ещё сильнее.

Гарри уткнулся лицом в мантию Снейпа, чтобы тот не видел, как он плачет, и не понял, насколько Гарри расстроен, и ощущение безопасности не имело к этому никакого отношения.

«Проклятье! Ты должен был предотвратить это, глупец. Ты не должен был подпускать его так близко. Неужели ты забыл всё, чему тебя когда-либо учили? Разве час назад ты не получил урок снова?»

Но Гарри будто парализовало. Он понимал, что нельзя этого допускать, что нужно бороться всеми силами, что у него есть. Но он не мог, физически не мог. Ему просто так сильно хотелось этого, что он был не в состоянии отстраниться. Сила рыданий удивила даже его самого. Он плакал раньше, плакал от разочарования, гнева или страха, но никогда не плакал навзрыд. Не так, как сейчас. С тех пор, как он себя помнил.

Гарри просто рыдал, рыдал, пока у него не заболели грудь, глаза и голова, так что он подумал, что умрёт. Рыдал, пока у него не кончились слёзы, и он успокоился достаточно, чтобы услышать тихий голос Снейпа:

— …где угодно. С тобой всё будет в порядке, я здесь. Я всегда буду здесь. Твои друзья беспокоятся. Мистер Забини, вероятно, будет весьма недоволен тобой. Минерва, пожалуй, тоже. Она была одной из тех, кто искал тебя. Нам пришлось осмотреть весь замок, прежде чем мы смогли убедиться, что ты действительно ушёл, вот почему мне потребовалось так много времени, чтобы добраться сюда. Я должен был сразу понять, куда ты пойдёшь. Но я же сказал, что найду тебя, верно? Теперь ты поверишь мне, глупое дитя? Я здесь. Я никуда не уйду. Ты останешься со мной до скончания мира или до смерти одного из нас. И неважно, что ты каждые две недели доводишь меня до сердечного приступа.

Гарри слегка поёжился и прервал это бормотание:

— У меня неприятности?

— Не со мной, — Северус вздохнул, обрывая свой монолог.

— А с кем же тогда?

— С кем… Ты нарушил целый ряд школьных правил.

— Ой.

— Именно. Возвращаемся в Хогвартс?

— Хорошо.

— Будет немного неприятно, — предупредил Снейп и, развернувшись на месте, аппарировал их обоих обратно в Хогсмид.

***

Когда они вернулись в Хогвартс, Северус сразу привёл Гарри в свой кабинет и указал ему на маленький диванчик в углу. Гарри молча сел и просто наблюдал, как Северус зашёл в свою кладовку для зелий и принёс банку ярко-синего бальзама от синяков. Когда Снейп сел рядом с мальчиком и открыл банку, Гарри отвернулся.

— Посмотри на меня, пожалуйста.

Гарри слегка покачал головой, но Северус схватил его за подбородок, мягко поворачивая лицо мальчика так, чтобы всё увидеть. Гарри на мгновение впился в профессора взглядом, но когда Северус просто спокойно посмотрел в ответ, он закрыл глаза и сдался. Какое-то время Северус внимательно рассматривал лицо мальчика: синяк распространился по скуле и спустился почти до подбородка.

«Надо было в самом деле убить эту женщину», — подумал он.

Хотя на данный момент это было, конечно, преувеличением: гнев притупился, его затмила необходимость позаботиться о подопечном. Северус отпустил подбородок Гарри, окунул два пальца в бальзам и начал размазывать субстанцию по щеке мальчика, не обращая внимания на то, как он вздрагивает от прикосновений.

— Ты же не думаешь, что я просто оставлю тебя с этим, не так ли?

Мальчик слегка покачал головой, всё ещё молча, и Северус продолжал осторожно наносить бальзам.

— Хорошо. Я мог бы отвести тебя к мадам Помфри, но, думаю, ты предпочёл бы избежать её вопросов. Или я ошибаюсь?

Гарри снова покачал головой.

— Однако мне придётся поговорить с директором, — продолжил Северус. — Он знал, куда я направляюсь, и захочет узнать, что произошло. Кроме того, я подозреваю, что у тебя будет разговор либо с ним, либо с заместителем директора, либо с обоими о самовольной отлучке с территории школы.

Гарри напрягся, услышав это, а Северус предложил — мальчик не произнёс ни слова с тех пор, как они вышли из зоомагазина, и Мастера зелий это беспокоило:

— Я буду сопровождать тебя, если хочешь, но это серьёзное нарушение правил, и в конечном счёте всё решать будут директор и его заместитель.

— Меня исключат? — Гарри напрягся ещё сильнее и отстранился, глядя на Северуса.

— Маловероятно, — сказал Северус. — Как твой декан, я имею право голоса. Единственный, кто может отменить моё решение, это Дамблдор, но я очень сомневаюсь, что после того, как я всё объясню, он примет решение не в твою пользу.

— Что тут объяснять? — с горечью пробормотал Гарри. — Я разозлился и ушёл из школы в пять часов утра.

— Я могу объяснить, что он поручил мне присматривать за тобой, — Северус ухмыльнулся, — и скажу, что тебя нельзя исключать.

Гарри не улыбнулся, и Северус продолжил работать над синяком.

— В любом случае, это не преступление, за которое исключают. Они могут решить отстранить тебя на какое-то время, и тут я уже мало что смогу сделать, но очень сомневаюсь, зайдёт ли вообще речь об исключении.

— В любом случае это не имеет значения.

— Что ты имеешь в виду?

— И отстранение, и исключение означают отправку меня домой. Только у меня нет дома, куда я мог бы пойти. Петуния даже не впустила меня.

— Гарри, — упрекнул Северус, вложив в свой голос немного досады, хотя понимал, что Гарри потребуется некоторое время, чтобы поверить ему, — сколько раз я говорил тебе, что ты не вернёшься в тот дом? Если тебя отстранят, ты останешься со мной в моих покоях.

«Зачем ты это делаешь?»

— Но…

— Это не обсуждается!

Это прозвучало так же твёрдо и авторитетно, как и объявление Снейпа о наказании или его распоряжение встать в угол — тон, который говорил Гарри не давить дальше, потому что он не выиграет этот поединок.