— Я не хочу, чтобы ты обращалась в камень…

С тех пор, как он решил покинуть Ареса, всё встало с ног на голову, мир изменился, а вместе с ним и сам Амфитеус. Он понятия не имел, что делает, почему у него возникают чувства, никогда не тревожащие его раньше.

— Но это неизбежно… Ты здесь из-за сестры, ты здесь, чтобы защитить её, — Пифия, серьёзно посмотрела на него. — Никто не приходит ко мне случайно, никто не приходит ко мне просто так. Ты ищешь причины не убивать сестру, ты ищешь подтверждения, что сделал правильный выбор? Здесь ты найдёшь его.

— Нет, я…

— Тсс… — она прижала палец к его губам.

Амфитеус поймал её руку, и она привлекла его к своей статуе, чтобы приложить их ладони к холодному камню.

— Иди.

Мир подёрнулся пеленой, застыл и вдруг рассыпался на мелкие осколки, утягивая Амфитеуса в ослепительный божественный свет…

…Очертания мира проступали медленно, словно через силу. Амфитеус услышал шёпот, ощутил твёрдый пол под ногами и в изумлении открыл рот, когда, наконец, понял, что находится перед троном Аида. Сам Аид сидел на своём месте, подперев голову рукой. Амфитеус затаил дыхание. Почему Аид здесь? Разве сейчас он не должен быть в плену его наставника? Разве не… Аид поднял взгляд, и Амфитеус отшатнулся, в страхе попятился к двери, через несколько шагов обернулся и, издав приглушённый вскрик, столкнулся с Гекатой. Да вот только Геката не столкнулась с ним. Она прошла сквозь него и встала в центре тронного зала.

Это воспоминание. Амфитеус едва не упал от облегчения, он и не знал, что сила Пифии действует именно так.

— Деметра родила дочь, — сказала Геката, заставляя Амфитеуса прислушаться к разговору, — я бы хотела навестить её… если пожелаешь, изъявить твою добрую волю и отнести дары.

Аид выпрямился.

— Ты для этого ждала официальной встречи?

Геката склонила голову.

— Да. Разве не так мне следовало поступить?

— Могла просто сказать мне или отправить весть. Ты не слуга, а друг, Геката. Разве я не упоминал об этом?

Амфитеус ясно видел, как Геката вскинула голову, как её широко распахнутые глаза блеснули в полумраке отголоском слёз, но её чувства оставались для него тайной. Зато он чувствовал Аида, ощущал его эмоции как свои, и это дало ему право думать, что Мойры решили показать ему воспоминания Аида.

— Владыка, я… — снова прервала Геката мысли Амфитеуса.

Аид принял прежнюю скучающую позу.

— Ты можешь свободно уходить и приходить, когда это необходимо. Не обязательно сообщать мне, — он посмотрел на Гекату, и в уголки его губ закралась тень улыбки. — Деметра недолюбливает меня, — вдруг сказал он после небольшой паузы, — я хочу, чтобы ты отнесла девочке дары, достойные дочери Деметры и Зевса.

— Что мне сказать? От кого подарки?

Ответ Аида эхом отлетел от стен и разбился вдребезги, завершаясь оглушающей тишиной.

— Скажи, что это от тебя…

… И тронный зал заволокло туманом. Амфитеус обернулся к единственному источнику света, сделал несколько шагов вперёд и оказался на Олимпе…

…За золотым дворцом Зевса, окутанный светом Гелиоса, раскинулся божественный сад — широкая дорожка, выложенная мраморными плитами, окружала цветущую поляну, на которой весело резвились две девочки. Одна высокая, почти подросток, с не по-детски мудрым взором и прямой осанкой, держала высоко над головой белую розу, а другая, совсем ещё ребёнок, крутилась вокруг неё и подпрыгивала, заливаясь смехом. Со стороны дворца дунуло холодом, и Амфитеус нехотя отвлёкся — девочки при этом продолжали играть, ни на что не обращая внимания. Несколько долгих мгновений Амфитеус вглядывался в золотые колонны, пока, наконец, не увидел их. Зевса, Аида и Посейдона. Последний поспешно попрощался с братьями и покинул их прежде, чем Амфитеусу удалось услышать хоть слово. Аид и Зевс спустились в сад и медленно пошли по дорожке, не глядя друг на друга; казалось, они не знают, с чего следует начать диалог. Их молчание выводило любопытство Амфитеуса на новый уровень. Зачем бы ни понадобилось Мойрам показывать ему это, теперь он хотел знать всё.

— Прошу тебя, скрой свою ауру, ты можешь напугать девочек, — властно сказал Зевс.

Аид шёл по левую сторону от него и на поляну не смотрел.

— Каких девочек? — его взгляд скользнул в сторону, по цветам, а затем коснулся волос младшей. Он резко остановился, так, что Зевс даже не сразу понял, что продолжил путь в одиночестве.

Зевс обернулся, по меньшей мере, через дюжину шагов.

— Этих, — Зевс величественно повёл рукой в сторону поляны.

Аид будто не слышал его. Он стоял, не двигаясь, не отводя взгляда от подпрыгивающих каштановых кудряшек.

— Брат мой… — Зевс недовольно вздохнул, когда Аид снова не услышал его, и позвал громче, — Аид!

Аид несколько раз моргнул и прикрыл глаза, пытаясь отогнать наваждение. Амфитеус тоже почувствовал это — связь между ним и девочкой, связь такую прочную, что даже Афродита не в состоянии постичь. И почему-то она расстроила Аида.

— Ничего, — Аид изобразил вежливую улыбку, — я задумался. Идём, — он присоединился к Зевсу, и они продолжили путь, но не сделали и пары шагов, как Аид всё же решился спросить. — Кто она?

— Ты воды из Леты напился? — проворчал Зевс. — Афина, богиня войны и мудрости, моя дочь.

— Они все тут твои дети… Не Афина, другая…

— А, эта… — Зевс небрежно махнул рукой. — Богиня цветов, дочь Деметры…

…И снова всё заволокло туманом. И снова Амфитеус, блуждал в нём в поисках следующего фрагмента воспоминаний. Паззл постепенно складывался в голове, всё больше вопросов находили ответы.

В тумане замелькали образы Коры. Из девочки она стала девушкой, затем молодой женщиной, неизменным оставалось только одно — каждый раз, когда Кора покидала дом матери, кто-то незримо следовал за ней. Она чувствовала это. Иногда ей казалось, что вот сейчас она обернётся и увидит наблюдателя, но никого не было, будто только что стоял здесь и растворился. Амфитеус чувствовал, что Кора не боялась, напротив, она хотела знать, кто так упорно преследует её много лет, и кому не хватает смелости показаться ей на глаза…

…Когда туман рассеялся, перед Амфитеусом снова возник тот же сад, та же поляна и дорожка, выложенная камнем, только вместо Зевса и Аида на ней стояли Афина и уже взрослая Кора. Однако Аид всё же был здесь, он наблюдал издалека, скрываясь в тени деревьев.

— Это так тяжело… мне так жаль, Афина, — Кора подняла правую руку, сложила пальцы конусом и раскрыла их —