гораздо хуже, нежели я по-французски (но кое-что понимал, а иначе бы я его не нанял), внимательно слушал, а потом начал беседовать с переводчицей. Он лопотал очень быстро, та отвечала помедленнее — практики давно не было, но их разговор свелся к тому, что штрудели в Вене просто обязаны быть, а вот французское печенье гораздо вкуснее австрийского.

Пока жевали, допивали вино (я разрешил — смысла нет оставлять), а там уж и сумерки. Проводник скоренько притащил всем белье, принялись укладываться. Но тут, как на грех, поезд остановился. Я думал какая-то станция, но оказалось, уже граница.

Австрийские пограничники не свирепствовали с проверкой документов, хотя у меня был заготовлен целый пакет всяких бумаг с печатями и подписями, включая разрешение на прохождение франко-австрийской границы, выписанное самим статс-секретарем Раннером — здешним министром иностранных дел. Разрешения на провоз браунинга не взял, равно как и сам пистолет. Наличие оружия хоть в чемодане, а хоть на теле пассажира, имевшего гражданство, не признанное пока в Европе, точно бы не оценили. Но никто не подумал «шмонать» наши чемоданы. Таможенника вообще не было видно, деклараций, которые требовались заполнять, тоже никто не принес. Немцы при пересечении их границы, действуют более обстоятельно и скрупулезно. А австрийцы, хотя и тоже в какой-то мере являются немцами, но более разгильдяйскими. Впрочем, немцы тоже не несут декларации, потому что здесь их еще не придумали.

На нас, правда, внимание обратили. Я уже собрался доставать документы, но оказалось, что один из погранцов, решил поприветствовать красивую женщину, едущую в купе, а та, не растерявшись, поулыбалась в ответ и выдала какую-то фразу на немецком языке. Из фразы я не понял вообще ничего, зато, если судить по реакции австрияка, Юлия Иосифовна разговаривала вполне прилично. А если учесть, что австрийский язык имеет некоторые отличия от немецкого, так и вообще замечательно. Что ж, если с чекистом не очень повезло, так хоть переводчица стоящая.

Пограничники ушли, а проводник сообщил, что мы задержимся здесь на полчаса. Что ж, можно и кофе попить.

Тронулись, но сон напрочь отлетел. Еще бы, если выпить не одну чашку, а две. Называется — дорвался, потому что даже на приграничном станционном вокзале, кофе оказалось вкуснее, чем в Париже. А может, мне так лишь показалось?

Подремывать начал под утро, но услышал какое-то шевеление. Открыв глаза увидел, что Овсеенко, засунул руку под одеяло Юлии Иосифовны, что-то негромко бормотал. Кроме слов, до меня донесся еще и запах спиртного. И, явно это не ароматы французского вина. Так он пьян, скотина.

— Ну-ну-ну, цыпонька, давай по-быстрому, пока начальник спит…

— Пшел вон! — шепотом отозвалась переводчица, а потом, откинув одеяло, так врезала ногой по физиономии мерзавца, что тот отлетел в сторону.

Юлия Иосифовна спала в блузке и панталонах до колена. Нога, которую я успел рассмотреть в предрассветном сумраке, могла бы показаться красивой, если бы не одно но… Если бы кожа на ней не была покрыта красно-синюшными пятнами, а вздутые вены не наводили мысль о каком-то заболевании.

Сидя на полу, Овсеенко ухватился за разбитый нос, а потом начал подниматься.

— Да я… — начал чекист.

— Кха-кха… — закашлял я, привлекая к себе внимание. Стараясь говорить вполголоса, чтобы не разбудить народ, приказал: — Быстро на свое место. А иначе встану, ноги повытаскаю.

Овсеенко, несмотря на то, что был пьян, ум не пропил, а иначе я вывел бы его в тамбур и провел воспитательную работу прямо на месте. Нелепо, конечно, бездарно и не педагогично. Но что делать?

Мне спать уже совершенно расхотелось. Встал, уселся на своем месте, прикрывшись одеялом. Юлия Иосифовна поступила также.

— Олег Васильевич, спасибо, но я бы сама с ним справилась.

— Ага, даже не сомневаюсь, — рассеянно кивнул я, размышляя — а что же мне теперь делать? Везти Овсеенко обратно в Париж, переправлять в Россию — не вариант, а что эта скотина станет делать в Австрии? А будет он делать то, что ему предписано и «княжне Урусовой» и на самом-то деле придется разбираться самой. Наконец, решил: — Юлия Иосифовна, по прибытии в Вену купим вам револьвер. Если подобная ситуация повторится — стреляйте. Лучше не насмерть, но если и насмерть, то ничего страшного. Как только ухайдакаете мерзавца, сразу сдавайтесь в полицию, но чтобы немедленно дали мне телеграмму. Пришлю вам пару французских адвокатов, а те еще и местных подключат.

Про то, как стану «отмазывать» Урусову- Соколову дома, говорить не стал. Как-нибудь да «отмажу». Сам не смогу — товарищ Пятницкий поможет. Понятно, что в Вене устраивать такую «коммуну», какая у нас в Париже, нельзя. Придется для Соколовой отдельную квартиру снимать. А с Овсеенко я завтра «стружку сниму» до самого основания. Возможно, он еще не совсем безнадежен? Но это уже второй сигнал, который мне жутко не понравился.

— Олег Васильевич, как вы думаете, я смогу привезти в Вену ребенка?

Точно, у Юлии Иосифовны ребенок маленький, Наташа мне говорила. Кажется, еще и годика нет. И почемумолодая мамка уехала в чужую страну, оставив малыша? Только из-за того, что ей приказали присматривать за Аксеновым? Или по иной причине? Пожав плечами, сказал:

— Теоретически, это можно сделать хоть завтра. А практически — лучше немного подождать. Франция вот-вот нас признает, а там и Австрия подтянется. Сейчас таскать малышей через границы не очень удобно.

Я хотел сказать еще что-нибудь утешительно, но с полки свесилась голова горного инженера:

— Товарищи милые, хватит болтать. Спать хочется, сил нет…

Сдерживая смех, я поднес указательный палец к губам и демонстративно вздохнул. Мол — будем болтать, так в нас сейчас подушкой запустят.

Глава 8

Частная дипломатия

Воспитательную работу с Овсиенко пришлось отложить. То возможности не было, то времени. А сам провинившийся лишь испуганно таращился на меня, но, как я понял, не соизволил подойти к Юлии Иосифовне и извиниться. Если бы он отвел женщину в сторону, попросил у нее прощения, так и отношение у меня к нему было бы иное. В конце концов, все мы не ангелы, но если умеем признавать собственные ошибки, а потом их исправлять — то можно понять и простить. Но не забыть.

Сняв несколько номеров в какой-то захудалой гостинице, которую нам порекомендовали таксисты, караулившие клиентов на железнодорожном вокзале, забросили вещи, слегка привели себя в порядок, а уже потом принялись работать. Я, вместе с переводчицей (предлагал ей отдохнуть, но отказалась) отправился в МИД, а остальным было велено просто бродить по Вене, знакомится с достопримечательностями, а самое главное — изучать город. Улицы, магазины, нотариальные конторы, даже бюро по оказанию ритуальных услуг и парикмахерские, не говоря уже о ресторанах и кафе нужно знать. Все адреса рано или поздно пригодятся. И не только вам, что приехали сюда сегодня утром, но и тем товарищам, которые прибудут в этот город через месяц, через год. Мне еще кадры для Европы готовить, а их учить нужно. Но это задание у меня, прежде всего, для Овсеенко. Посмотрю, как он за пару дней справится.

А Авдееву с Мумяшевым следует вооружиться телефонным справочником, в котором имеются еще и данные всяких контор и офисов, которые нас интересуют. Справочники имеются в гостинице, а потом поищут в местных библиотеках что-нибудь вроде «Деловая Вена» или «Товары и услуги». Все с этого начинали. Это потом, когда начнут обрастать связями, знакомствами, жить и работать будет гораздо легче.

Надо бы еще где-нибудь схемы Вены отыскать, жаль, что в книжных магазинах их нет. Возможно, тоже издержки войны. Некогда все карты изъяли из продажи, чтобы затруднить работу шпионов, а потом так и не вернули. А печатать новые пока нет смысла. Вена нынче не та, что была раньше. Нет ни туристов, ни музыкантов или врачей-психиатров, стремящихся познакомится с Фрейдом. Вот, разве что, американские солдаты иной раз встречаются, но этим ни карты, ни схемы не нужны. А я сам, побывавший в Вене лет семь назад, (не то еще побываю здесь лет через сто с чем-то?), тоже ничем не смогу помочь. Даже Рингштассе в этой реальности отличается от того, что я помню. Трамвай, правда, катит себе, но он не такой красивый, как в двадцать первом веке. Опять-таки, умом понимаю, что в Вене, после взятия ее Советской армией, многие дома пришлось восстанавливать, но как будто в незнакомый город приехал..

Хотя… Вон, собор Святого Стефана не слишком изменился за это время. Тот самый, что видел папаша, одетый в пальто на красной подкладке… Помните?

Был я недавно в стенах