оборачивалась, стояла, прислушивалась, – не крадется ли кто-нибудь за мной, не смотрят ли чьи-то внимательные глаза из открытых окон. Зачем я вообще решила гулять ночью? Но гордость уже не позволяла мне вернуться обратно, тем более всё ещё страшно наткнуться ночью в доме на старушку или, что теперь мне казалось хуже, – на Рея, пришлось бы объяснять, почему я хожу ночами одна по улице. Постепенно мои глаза окончательно привыкли к темноте, светлые очертания домов делали мир вокруг скорее серым, чем черным. Я достаточно долго шла по широкой улице, которая едва заметно поднималась вверх. Иногда влево и вправо поворачивали узкие проулки. По-прежнему было тихо и спокойно. Непривычно. Хотелось услышать лай собаки, шорох листвы (деревьев в городе мне не попадалось) или заметить, как кошка спрыгивает с забора. Да хоть что-нибудь кроме глухого звука моих шагов.

Не знаю, сколько прошло времени, но я устала идти, и вдалеке заметила, что небо чуть светлеет. Передо мной открылась круглая площадь, от которой расходилось в стороны пять широких дорог. Я пыталась найти какую-нибудь примету, чтобы запомнить ту дорогу, с которой вышла, чтобы потом вернуться обратно тем же путем. Но ничего не могла найти. Посреди площади стоял фонтан, отключенный на ночь или не работающий совсем. В центре его помещалась фигура, изображающая маленькое кривое дерево, яблоню. На ветках не было листьев, только белые яблоки. Я постаралась приметить расположение ветвей со стороны своей дороги, отсчитала влево третью – и направилась туда. По моим простеньким расчетам именно этот путь должен привести меня к небоскребам. Небо светлело и светлело, а я всё шла и шла. Какой же огромный город на самом деле! Я почти выбилась из сил и потихоньку ругала себя за безрассудство. Могла ведь спокойно спать или просто лежать в теплой мягкой постели. Даже страх отступил перед усталостью от долгой дороги и от однообразной картины вокруг.

Небо быстро бледнело, что казалось, вот-вот взойдет солнце, а я всё ещё не добралась до своей цели. Неожиданно со всех сторон раздался громкий протяжный звук, похожий на горн или трубу. От испуга я вздрогнула, сердце колотилось как бешеное, ладони взмокли. Что это? Ответ пришёл быстро – по левую руку от меня я увидела розово-желтые полосы на светло-синем небе – вставало солнце. Значит, этот звук был чем-то вроде будильника.

Я стояла, как вкопанная посреди улицы, вокруг стремительно светлело и мне удалось разобрать звуки, доносящие из открытых окон. Хлопали двери, слышались голоса, даже кое-где звон посуды. Город просыпался. Надеясь, что меня никто не заметит, я продолжила двигаться вперед. Все эти люди не будут вечно оставаться в своих домах, совсем скоро они, наверняка, выйдут на улицу, и что тогда делать мне? Ночная темнота спящего города уже не казалась мне такой тревожной и опасной. А вот толпа военных на улице страшила куда сильнее. И снова раздался глухой протяжный звук, теперь он мне напомнил волчий вой. Не самое приятное звучание. Воздух будто напрягся, слышались громкие шаги за дверями. Сейчас эти люди начнут выходить. Я бросилась бежать, мне уже было всё равно, успеют меня заметить или нет, надо было спрятаться. Но куда? В этой части города нет широких боковых улиц, но иногда попадались тупики между домами, пустые места, заканчивающиеся стеной дома, повернутого спиной к этой улице. Будто дыра от вырванного зуба. Ну, где же этот спасительный тупик, должен же быть хоть один, я встретила штук пять таких до этого места. Смертельно напуганная я бежала и успевала следить за домами. В самый последний момент, когда ручки на дверях начали опускаться, слева обнаружился тупик. Я с удивительной для себя быстротой кинулась туда, отошла как можно дальше, в тень, вжалась в стену и старалась практически не дышать. Это оказалось очень трудно, после бега дыхание сбивалось, в боку кололо, и ужасно хотелось пить. Я глотала слюну и старалась делать медленные вдохи и выдохи, чтобы успокоиться.

Со стороны улицы слышались шаги, приветственные возгласы, и через пару мгновений я увидела людей. Мужчины выстраивались в ряды и неспешно, но стройным шагом двигались в сторону площади с деревом-фонтаном. Выглядели они не так, как вчера. Форма не зеленая, а темно-синяя, глубокого насыщенного цвета. Серебряные полосы шли вдоль внешнего края рукава от плеча к запястью и заканчивались пятью полосами на каждой манжете. На слабом утреннем свете полосы сверкали от каждого движения. Необычайно красиво выглядела эта форма на высоких статных мужчинах, вышагивающих на фоне белых домов. Мне хотелось рассмотреть их лица подробнее, но ближе подойти я не решалась. Страх быть обнаруженной останавливал меня. Ряды военных двигались вперед, среди них стали попадаться люди в серых и голубых плащах. Ни у кого я не увидела даже намека на оружие. Чем дольше они шли, тем меньше говорили. Солнце уже поднялось настолько высоко, что попадало на крыши и верхние этажи домов. Мне стало легче дышать, вынужденная остановка позволила отдохнуть, и я думала, что как только все военные пройдут, можно отправиться дальше.

9.

Когда шествие синих мундиров закончилось, и даже звук шагов до меня перестал доноситься, я вышла из своего укрытия и продолжила путь. Но уже того энтузиазма как ночью, не испытывала. Резко мне стало абсолютно всё равно, что там внутри небоскребов и вокруг них. Мне ужасно хотелось есть и пить, ноги болели, глаза слезились от яркости белой краски на стенах домов, отраженной солнцем. Да какая, в сущности, разница, как устроен этот мир и чем живут эти люди. Всё это не моё дело, я не живу здесь и не собираюсь долго задерживаться. Чёрт дернул меня пойти к небоскребам. Сидела бы лучше дома у Рея и ждала удобного момента, чтобы попросить вернуть меня обратно. Да и зачем удобный момент? Надо было прямо с утра, за завтраком, поставить вопрос ребром. Либо ты возвращаешь меня домой, негодяй, либо… Либо что? Что я могу противопоставить ему и всем жителям этого мира, этого города? Ничего. Я вдруг почувствовала себя беспомощной, пустой и даже несчастной. Одна, посреди чистого листа, иду, рисуя свой путь, иду, не зная, куда и зачем. Гонюсь за призраками чужого мира, обитающими в белых небоскребах. Почему? Сначала мне было любопытно, потом обидно за детей и женщин. А теперь?

За этими мрачными путанными мыслями я не заметила, как добралась до конца улицы. Она упиралась в высокую стену, метра два с половиной высотой, тоже белую, каменную. Дорога поворачивала вправо