хотела избежать, изо всех сил участвовала в разговоре — то поддакнет, то вопрос задаст. Часть вопросов меня просто в тупик ставила, поскольку никак не относились к моему рассказу, но я решила, что это честная плата за то, что я смогла привести свои мысли в порядок, структурировать их. Оказывается, очень полезно объяснять порядок лечения постороннему человеку — начинаешь видеть некоторые вещи совсем с другой стороны. И даже некоторые интересные идеи появились.

— Но инор Альтхауз выступает резко против моей попытки исцеления, угрожает меня уволить, представляешь?

— Каков подлец, — поддержала моё возмущение бабушка.

— Мне почему-то кажется, что тебе удалось бы его уговорить.

— Лина, а не посидеть ли нам в кафе? Ты же знаешь, как я тяжело переношу избыток солнечного света. Для моей кожи он губителен. — Бабушка сразу встала и замахала на себя кружевным платочком. — Неподалёку от дома Эмилии есть чудное кафе. Очень, очень приличное. И десерты там вкусные. И потом, тебе уже скоро пора возвращаться, не так ли?

До кафе мы дошли, говоря о чём угодно, кроме инора Альтхауза. Как только разговор хоть немного приближался к опасной теме, бабушка мужественно поворачивала его в другую сторону. И начинала восторженно рассказывать то о своей подруге, иноре Линден, то о её внучке Катрин. Катрин доставалось восторгов куда меньше — кажется, бабушка восхищалась ею только потому, что так положено. И восхищение было несколько нарочитым словно бабушка сама не верила в то что говорила.

В кафе мы заняли столик у окна. Бабушка заказала фруктовый чай, а я мороженое, которого в доме инора Альтхауза не было. Мороженое я любила так, что могла поглощать его в любых количествах. Но сегодня придётся обойтись одной порцией — бабушка уже явно тяготилась разговором и собиралась как можно скорее меня спровадить.

— Не вздумай спросить у Эмилии, — внезапно сказала она.

— О чём? — удивилась я.

— Ты меня поняла. Ты поставишь меня в неудобное положение. Я расскажу тебе потом сама. Может быть.

Спросить, касается ли это инора Альтхауза, я не успела, потому что дверь кафе открылась и впустила Катрин с моим пациентом. Возмутительное отношение к собственному здоровью! Вот так вот занимаешься лечением инора, а он потом начинает ухлёстывать за ближайшей подходящей юбкой, воплощая дядюшкины мечты о женитьбе племянника в жизнь.

— Вот ведь пронырливая девица, — заметила их и бабушка. — Знаешь, что она сказала Эмилии? Что не позднее конца лета Вальдемар отведёт её в Храм.

На мой взгляд, матримониальные планы были у одной лишь Катрин, которая собственнически висела на руке кавалера и что-то ему нашёптывала прямо в ухо, для чего ей пришлось привстать на цыпочки. У самого же майора Храма в планах не было. Во всяком случае — с этой иноритой. На лице племянника инора Альтхауза была написана одна лишь вежливость и никакого интереса к прелестям спутницы. Даже странно, что он почти ежедневно ездит в Гёрде, чтобы с ней встретиться. Не иначе чтобы порадовать инора Альтхауза.

— Но пока, — бабушка совсем понизила голос, — Катрин приходится каждый раз отлавливать его после посещения целителя.

— Да, он ездит к нему по просьбе дяди, — вспомнила я. — Для контроля состояния.

Хорошо, что целитель попался не из тех, кто отрицает любой новый подход, и ограничивался сканированием, не поддерживая инора Альтхауза в его ультимативных требованиях. Да, меня тоже беспокоило, что само проклятие не рассеивается, но большинство орочьих проклятий имеют конечный срок существования, и я очень надеялась, что майорское как раз к таким и относится.

— А Катрин каждый раз его выслеживает, — тихо хихикнула бабушка. — Надеется, наверное, что военный оценит её навыки сидеть в засаде.

— И загонять добычу.

Я с трудом удерживалась, чтобы не рассмеяться. И было такое поведение с моей стороны на редкость неблагоразумным. Потому что если Катрин была увлечена спутником и никого, кроме него, не замечала, то кавалер больше смотрел по сторонам, чем на неё.

И я только подумала, что нужно бы нам отсюда уйти, как его взгляд мазнул по моему лицу, потом задержался, и майор уставился на меня, словно увидел выходца с того света. Я приняла высокомерный вид, давая понять, что он ведёт себя неприлично, столь пристально меня разглядывая, и отвернулась. Эх, что мне мешало сделать это немного раньше? Не такая уж интересная картина — фон Штернберг и его почти невеста.

— Бабушка, нам нужно срочно уходить. Мне кажется, он меня узнал.

— Быть того не может, — не согласилась она. — В том виде даже я тебя не узнала бы, если бы не участвовала в подготовке сама, а я тебя знаю куда дольше.

— И тем не менее он на меня смотрит.

— Может, ты ему просто понравилась?

— Давай проверять не будем и уйдём сразу?

— Возможно, ты права…

Она подозвала официантку и расплатилась. Я с сожалением оставила недоеденное мороженое и пошла к выходу, чувствуя, как спину мне сверлят два взгляда: неприязненный от Катрин и задумчивый от майора. Второй пугал намного больше.

В доме иноры Линден я переоделась, торопливо нанесла грим и вплела седые пряди. Чепец я напяливала с отвращением, но без него образ был неполным. Теперь главное — добраться до поместья раньше майора и в случае чего заявить, что я там нахожусь уже давно. Хотя предчувствие у меня было нехорошее, словно я на пороге грандиозного провала.

Глава 10

Майор приехал в поместье почти сразу после меня. Нужно будет дать понять Катрин, что я разочарована её способностями удержать подле себя кавалера. О каком Храме может идти речь, если инор только и ищет возможности удрать? Но думала я об этом без возмущения. Напротив, мне неожиданно стало очень приятно, что планы Катрин терпят крах. Во всяком случае, матримониальные. О других её планах я ничего не знала. И не уверена, что они вообще были, — слишком примитивной особой была Катрин, ничего её не интересовало, кроме материальных благ и удачного замужества. Правда, конкретно сегодня я бы не возражала против того, чтобы она задержала майора подольше, потому что после разговора с бабушкой твёрдо намеревалась залезть к нему в спальню как можно скорее, а это следует делать в отсутствии хозяина, если речь не идёт о его соблазнении. Кабинет грабить было намного сложнее, потому что инор Альтхауз закрывал его, когда уходит, а вот майор спальню запирал лишь изредка. И сегодня она как раз была открыта.

Но поначалу рядом суетились горничные, а потом приехал сам хозяин спальни. Услышала я его, когда уже взялась за ручку двери, от которой тут же отшатнулась и притворилась, что проходила мимо, и не просто так, а по делу. К сожалению, коридор с одной стороной заканчивался тупиком, поэтому всё равно придётся идти мимо фон Штернберга. Вид у него был задумчивый, но совсем не мечтательный, какой бывает после свидания. Поэтому заметил он меня сразу.

— Вы-то мне и нужны, инора Альдер! — воодушевлённо сказал он, заступая мне дорогу.

— Для процедур ещё рано, лорд фон Штернберг, — как можно более сухим тоном сказала я.

— Да я, собственно, не о них хотел с вами поговорить, инора Альдер, а о ваших родственниках.

— Какое вам дело до моих родственников?

— Я сегодня в Гёрде видел девушку, потрясающе похожую на вас. Просто почти одно лицо, с поправкой на возраст, — продемонстрировал он ненужную наблюдательность. — Скажите, у вас есть родственники в Гёрде?

— Есть, — честно признала я, чтобы затем с удовольствием отправить в лицо, озарившееся крайней заинтересованностью: — Бабушка.

Бабушка инора почему-то совсем не вдохновила.

— И всё? — недоверчиво спросил он. — Но девушка была на вас так похожа…

— Уж не влюбились ли вы в меня, лорд фон Штернберг? — с насмешкой спросила я. — Говорят, пациенты часто путают обычную благодарность и это чувство. Вы поосторожнее, а то сами не заметите, как окажетесь в Храме с особой, которая вам если не в бабушки, так в матери годится.

— Неужели вы мне не откажете в такой ситуации, инора Альдер? — спросил он, улыбаясь довольно криво.

— Разумеется, нет, лорд фон Штернберг, — как можно невозмутимей ответила я. — Мне же, по вашим словам, нужно думать о комфортной старости, которую мне может обеспечить молодой, полный энергии инор. Вы для этой цели подходите идеально.

— Полноте, инора Альдер, вам ещё далеко до старости, — смущённо сказал он. — Когда у меня начинается жар, я обычно несу такую чушь, что самому потом стыдно. Близкие мне