— Соболев, задержитесь пожалуйста, — сказал мне профессор, когда мы с Лерой проходили мимо него.

— Да, профессор, слушаю вас.

Ужиков дождался, когда аудитория опустеет, и сказал:

— Я понимаю почему вы выбрали мой предмет для посещения на этой неделе. Но, молодой человек, впредь прошу вас больше так не делать.

— Почему? Распоряжение господина ректора позволяет мне свободно выбирать любой предмет. Более того, в следующем году я смогу выбрать себе специализацию. И экономический факультет представляется мне наиболее интересным.

— Дайте мне минуту, молодой человек, я проверю вашу работу и скажу вам почему.

— Конечно, господин профессор.

Сказав это, я, как ни в чём не бывало, сел за письменный стол в первом ряду аудитории и принялся просматривать новости на своём смартфоне.

В основном конечно спортивные, но и новости России и мира я с недавних пор тоже старался не упускать из виду. Как-никак после недавних терактов многое поменялось.

Впрочем, зависал я в магонете недолго, буквально через пять минут профессор Ужиков привлёк моё внимание.

— Вот смотрите, Соболев, именно поэтому я и прошу вас больше мои занятия не посещать.

Он с брезгливым выражением лица отправил мою тетрадь в непродолжительный полет, который завершился у меня в руках.

Всё что я написал было перечеркнуто жирными красными линиями, и внизу также красным он приписал резюме: “Безграмотный бред безграмотного спортсмена.

Ну и оценка. Вернее, даже не оценка, а две буква. “Б.О”.

— Это значит без оценки, молодой человек, — пояснил мне профессор.

— Ну да, я в вашем предмете вообще не разбираюсь, как выяснилось, но всё в том же распоряжении ректора и об этом упомянуто. Я освобожден от оценок.

— Верно, но дело в том, что от них не освобожден профессорско-преподавательский состав Академии. И каждая такая писанина, работой это назвать нельзя, снижает общий балл моих студентов. А это влияет на мое жалование.

— Простите, профессор, но как вы себе это представляете? Сейчас вы обратились ко мне с такой просьбой, на следующей неделе еще кто-то, а потом еще.

— И всё-таки я настаиваю. Если вы не прислушаетесь к моей просьбе, то я буду вынужден обратиться к ректору напрямую.

— Хорошо, господин профессор, я понял. Завтра я вам сообщу о своём решении.

— Надеюсь на понимание, молодой человек.

Вот чёрт, ситуация конечно неприятная. И самое главное, что я этого старого хрыча даже понимаю. Никому из преподов академии не захочется иметь у себя на занятиях такое “сокровище” как я.

Но мне-то тоже надо выполнять требование ректора. Без этого я и образование не получу, пусть даже формальное, и вылечу из Академии. Чего мне очень не хочется. После недавней открытой хоккейной тренировки мне позвонил Карпов и сказал, что место в команде на следующий сезон мне гарантировано. Если-же я вылечу из Академии то придётся выбирать, или “горячий лёд, или хоккей. А мне хотелось сохранить в будущем году и то, и другое.

Игры и гонки по времени не накладывались друг на друга, телевизионные рейтинги у обоих видов спорта — запотолочные, и боссы спортивного ТВ, которое здесь уже давно ушло в магонет, не хотели терять деньги.

Этот факт, вкупе с возможностью магического восстановления: полчаса в мед. капсуле — и ты свеж и полон сил, давали мне возможность совмещать.

— Что хотел этот старый хрен? — поинтересовалась Лера, когда я вышел из аудитории.

Пришлось пересказать ей наш разговор с Ужиковым.

— И что делать я не знаю, — подвёл я итог, — наверняка он первый, кто обратился ко мне с такой просьбой, но далеко не последний.

— А ты вообще с деканом разговаривал по этому поводу? — спросила Лера в ответ.

Хоть первокурсников Академии и не делили на факультеты, но деканат у нас есть. Он так и называется: деканат первого курса академии МИМА

— Нет, если честно. Я получил письмо из канцелярии ректора, ответил на него и всё. Думаешь надо?

— Спортсмен, блин. Конечно надо! Это первое что ты должен был сделать. Пошли, — она схватила меня за руку и буквально потащила к выходу из этого учебного корпуса.

На улице шёл запланированный дождь, а ездить пассажиром на мотоцикле с включенным портативным генератором погоды, Лере почему-то не нравилось. Поэтому мы поехали на моей спонсорской машине, и все несколько минут пути до административного здания Академии, Котова меня отчитывала:

— Удивляюсь я тебе Лёша. В последнее время ты как будто звезду словил. Оскорбил Грачёвых, теперь еще и это. Понятно, что ты не будущий академик, но всё равно.

— Да я, если честно, даже не разу в деканате-то не был.

Лера в отвел демонстративно закатила глаза.

Через минуту я припарковался, мы прошли через очередные рамки детекторов и несколько постов охраны и вошли в здание.

В котором я словил, как и в случае с одним кабинетов Нахааша, когнитивный диссонанс из-за несоответствия экстерьера и интерьера этого здания.

Если снаружи оно выглядело как самый настоящий замок, где на входе, помимо новой охраны из МВД и армии, стояли еще и знакомые мне по резиденции ректора живые золотые статуи, то внутри я оказался словно в типичном учреждении российской глубинки, с выкрашенными в белый и зелёный стенами, выцветшими ковровыми дорожками и вереницей дверей с простыми табличками. Возле одной из них, с надписью, “Соколов Олег Игоревич, декан первого курса” мы остановились.

Лера аккуратно постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

Внутри всё было под стать коридорам здания, обстановка очень походила на ту, что я видел в том странном кабинете профессора Нахааша. За тем исключением, что здесь стояли несколько рабочих столов для работников деканата. За одним из которых, единственным занятым, надо сказать, и сидел нужный нам человек.

— А, Котова, и наша восходящая звезда — Соболев. Какая честь для меня, — поприветствовал нас мужчина, одетый в обычный серый костюм с галстуком, но который смотрелся на нём так, словно это военная форма, слишком уж явно бросались в глаза его выправка и манера держаться.

За время своей короткой командировки в Парагвай я на таких вдоволь нагляделся, бывший вояка, сто процентов.

— Чем могу помочь, молодые люди? — продолжил он.

— Здравствуйте господин декан, — вежливо поздоровался я, проигнорировав очевидную шпильку в мой адрес, — я по поводу моего расписания.

— А что с ним не так, господин граф? Вы получили письмо от ректора и написали в ответ,