да и отправился по постоялым дворам шастать. Только потом сообразил, что зря я один на это дело отправился, надо было верблюда с собой взять. Животных-то в городе всё равно меньше, чем людей. Так что если караван тот разыскивать, то уж лучше по верблюжачьим следам, а там уж можно и к людям присмотреться. Только вот когда я пеший заявляюсь, да начинаю возле стойл или кормушек вертеться… Народ-то у нас в Дааре какой? Коли прижмёт их, так все давай орать «Стража, стража!», а как отпустит слегка, они нашего брата-солдата первым вором и жуликом почитают… Не без основания, правду сказать — жизнь-то такая, что иной раз чужой барашек, а то и девка пригожая, сами в руки идут. А подвластны мы только суду военному, так что коли сразу за руку не поймают, то хрен ты с нас потом за того барашка или девку спросишь. Тут, главное, наглеть не надо, потому как с наглецами свои же и разберутся — нам с местными зазря ссориться тоже резонов нету.

Ну да, ведь одного барашка упрут, а народ переврёт, что целую отару украли да ещё и пастухов с десяток вырезали, и пойдут байки по миру гулять. Вот и когда я, значит, к кормушкам или там стойлам подходил, за мной сразу с десяток глаз взглядами будто прилипали, а то и окрики начинались, дескать, шёл бы ты, мил человек, подобру-поздорову, а то у меня верблюд такой кусачий, что намедни троих воров ножом зарезал. Мне-то все эти окрики, ясное дело, что писк мышиный. Народ у нас в Дааре, конечно, горячий, но при свете дня стражника убивать не станет. Но десятник наш строго приказал искать по-тихому, внимания к себе не привлекать. А тут за тобой чуть ли не десяток глаз глядит, какое уж тут «по-тихому».

Так что прошлялся я почти целый день, ноги гудят, от пива в брюхе расстройство, а без всякой пользы. Ну, правда, с городом познакомился, к людям присмотрелся. Дело полезное, не вызнав местности, охоту начинать нельзя. Все бы ничего, да тут Рааст-дурилка отличиться сумел. А мне это вроде как в укор.

Преследовать.

Игорь Рожков, лейтенант

Утром при свете дня сумел толком осмотреть трофеи. Мушкет оказался под стать тем, с которыми мы тренировались в Спецкомплексе. Только что сделан более грубо и тяжеловеснее, что ли. Тут как бы всё понятно. В том смысле, что хотя у нас и пытались делать вещи наиболее приближенные к этой реальности, а все-таки сотни лет технологического отрыва просто так в унитаз не спустишь, потому, когда даже и старались делать похуже, всё равно получалось лучше, чем в этом времени. Тут вот, к примеру, мушкет по сути своей бронзовая труба, прикреплённая к слегка обструганному деревянному брусу, приклад как лопасть весла и замок — крючок без особых технологических изысков. А то, что на оружие была намотана толстая перевитая серебряная проволока, делало вещицу ещё более тяжеловесной и безвкусной, хотя наверняка бывший хозяин сего карамультука искренне полагал это признаком богатства и крутости. В общем, от всей этой конструкции разило чем-то таким дикарско-первобытным. Судя по тому, что нам рассказывали об уровне технологий Земли-2, тут умели делать вещи уровня века так XVIII нашей Земли и уже вовсю переходили на ударно-кремнёвые замки, а это, похоже, была поделка мастерской одного из отсталых народов, которых тут тоже хватало.

Перевязь с воткнутыми в неё газырями и пояс с кучей подвешенных сумочек и тесаком. Что тут сказать? С кожей эти ребята явно работать умели, сделано очень даже на уровне, а тиснённый на коже узор вполне мог бы украсить и какой-нибудь ультрамодный ремень современного мне щёголя. А вот газыри были деревянными, хотя и тоже достаточно тонкой работы — стенка тонкая, крышка подогнана очень плотно. Внутри пенальчиков хранился запас пороха как раз на один выстрел, насколько я помню наши упражнения в Спецкомплексе; пули и пыжи держались в отдельных сумках; один фитиль был намотан на приклад, и ещё три хранились в отдельной сумке. Пулелейка, маслёнка, какой-то непонятный крючок, возможно, прочищать запальное отверстие — всё хранится в кармашках на поясе. Надо отдать должное, при видимой примитивности оружия вся оснастка была сделана продуманно и с любовью. Когда я надел сбрую на себя и немного потренировался, вскоре мог не глядя извлечь пулю или рог для подсыпания пороха на полку, достать запасной фитиль или трут с кресалом.

Изучил и тесак… М-да, то ли сказки про высокий уровень металлообработки на Земле-2 это более чем сильное преувеличение, то ли мне достался далеко не самый лучший образец. Работа жутко грубая, да и форма… Даже не столько меч или сабля, сколько мачете. Простенькая рукоятка без гарды и лезвие, сильно расширяющееся к концу. Рубить таким, конечно, можно, но вот фехтовать… А сталь, прямо скажем, убожество редкое. Даже мой китайский швейцарец, и то умудрился оставить на этом тесаке глубокую зарубку. Похоже, это и сталью-то не назовёшь — железо железом.

И тем не менее, ничего из трофеев я выбрасывать не стал. Мне ведь тут ещё надо как-то легализоваться, и для этого необходимо уж если не сойти за местного, то хотя бы выглядеть не слишком странно. Да и не только. Конечно, мой крохотный автоматик даст фору любому самому совершенному местному мушкету, пусть хоть даже сделанному на заказ для очень крутой шишки. Но выглядит он, по местным меркам, очень даже несолидно. А как нам говорил Эвгений Сидорович, «человек без оружия — раб». А когда такие вещи говорит Эвгений Сидорович, то уж поверьте мне, этому веришь. Мушкет этот мне нужен не столько для защиты, сколько как символ моего статуса и положения. Вполне может быть, что те мужики, которых я перестрелял, узри они в моих руках оружие, повели бы себя совсем иначе. А коли человек в степи, да без оружия — ясен хрен, что он и не человек вовсе, а добыча. Вот и кончилось всё… печально.

Плащ тоже выбрасывать не буду. Хотя этот рассадник блох и вонюч без меры, однако, завернувшись в него, я хотя бы издали могу сойти за местного. Вблизи это, конечно, не прокатит. Вблизи, скорее всего, не прокатит даже если я где-нибудь раздобуду полный костюм местного жителя. Потому как любую одежду мало иметь, её ещё и надо уметь носить. Это нам на соответствующих лекциях тоже объясняли. Любой вояка новобранца от старослужащего вмиг отличит уже только