Шрифт:
Закладка:
— Я Артема в Балке не видел. Он чей внук? Бабки или дедки?
— Бабки.
Раизов показывает два способа бросать гранату. Можно выдернуть чеку и швырнуть, тогда скоба отщелкивается в полете — и граната взрывается при падении. А можно выдернуть чеку, позволить скобе отщелкнуться в ладони и только потом бросить гранату — тогда она взорвется в воздухе. «Проза» таким образом бросить гранату не решается.
Приходит ополченец — начальник полигона — и передает приказ немедленно возвращаться.
Пока бойцы собирают оружие, ДНРовец никуда не уходит, стоит и ждет исполнение приказа Раизовым. «Проза» чувствует советскую офицерскую школу, о чем сообщает начальнику полигона. ДНРовец тает от комплимента. Ему 53 года, и он хочет домой.
КамАЗ летит обратно в полк. Раизов включает музыку на блютус-колонке.
Сначала играет «Война никому не нужна…», а потом Цой. «Прозу» посещает дежавю тридцатилетней давности. Только тогда вместо КамАЗа — ЗИЛ-131, тряска на сиденье, «Проза» снова молодой — и «Группа крови на рукаве».
Каждый трек Джума слушает с удовольствием, как в последний раз.
«Проза» не знает, какой приказ отдал комполка Раизову, им не до него, в расположении батальона бойцы сворачивают палатки, спальники и грузят в КамАЗ оружие и боеприпасы. Джума дал им на сборы двадцать минут и следит за сборами по часам.
На лицах бойцов ни тени мандража. Они столь безгранично верят в командира?
— У кого 28-го день рождения? — спрашивает Раизов.
Один из бойцов, который в этом момент мочится в кусты, бросает через плечо:
— Командир! У меня! Был!
— Поздравляю!
— Спасибо! — боец застегивает ширинку.
— Так, с поздравлениями закончили, все в машину.
«Проза» возвращается в кабину КамАЗа, Джума протискивается мимо него на среднее сиденье:
— Николаич, будем через деревню ехать, езжай помедленнее — пусть парни мирную жизнь посмотрят.
— Что именно они защищают, — поддакивает «Проза».
Его должны высадить по пути, но у деревенского магазина Раизов командует водителю:
— Притормози!
Выпрыгивает из КамАЗа, уходит в магазин. Купить что-то хочет? Нет. Возвращается с пустыми руками и на незаданный вопрос «Прозы» отвечает:
— Девушка-продавщица тут симпатичная. Как на передок уходим, всегда заезжаю, крайний раз на нее взглянуть…
В штабе «Проза» делится впечатлениями о поездке на полигон.
Джума — командир военного времени. Молодой, совсем зеленый, но вера подчиненных в него безгранична. А ведь все бойцы его роты старше его!
— У него весов нет, — говорит «Дрозд».
Они с «Прозой» идут вдоль высохшего фонтана винного хозяйства в сторону туалета.
— В смысле?
— Почему обосралась контрактная армия? — задает риторический вопрос начальник штаба и сам же на него отвечает: — Потому что у каждого контрактника в голове весы. На одной чашечке — служба, а на другой — семья, жена, дети, ипотека. Сюда на фронт попадает — и привет! Он же денег хотел заработать, а тут стреляют. Жестко.
«Проза» молчит. «Дрозд» продолжает:
— А у Раизова весов нет. Ни семьи, ни детей, ни ипотеки. Только служба. «Вперед — за ВДВ!» У нас есть еще один такой — командир разведроты «Гризли».
— Тоже командир военного времени?
— Да. На таких и держатся Войска, — слово «войска» начштаба произносит с большой буквы. Это даже на слух ощущается.
— Тоже герой?
— Увидите!
«Прозе» хочется обсудить выражение «командир военного времени» именно как социальный феномен, поэтому на обратном пути из туалета они усаживаются на стулья под ивами рядом с припаркованным минивэном. Наверное, основатель и бессменный директор этой винодельни тоже так сидел в тенечке, как и они сейчас, обозревал хозяйство. Что-то есть правильное в этом месте.
— У Джумы впереди море проблем! — говорит «Дрозд». «Проза» молча недоумевает, и начштаба продолжает: — Испытание огнем и водой он прошел. Теперь испытание медными трубами.
— Это что еще?
— Славой!
— Он в ППД вернется после войны, — под ППД «Дрозд» понимает пункт постоянной дислокации — город Псков. — Герой, его сразу на должность. Командир роты или сразу замкомбата. А сколько у него тут в подчинении? Четырнадцать человек! А там хозяйство, отчетность, рутина. А он же герой!
— Бога за бороду схватил, — подсказывает «Проза».
— Ага! А там выход на учения, к примеру. Что у бойца в рюкзаке ВКПО? В каждый надо заглянуть. Проблема «последней мили». Будет ли Раизову интересно это после войны?
— «Последняя миля» — это?..
— Да-да. Снабжение есть худо-бедно всегда, но задача командира, чтобы это все не осталось брошенным в расположении или по пути. Чтобы боец на передке оказался сыт, одет и с сухими ногами. Я сам такое проходил. После Осетии. Хорошо, что старшие товарищи меня одернули вовремя.
Глава 7
А я верую, батюшка
— Муж жену должен править! Если муж слабину дает, у жены крышу сносит.
Грузный священник в черных кроссовках, в черном подряснике, с серебряным крестом на груди — это отец Пересвет, полковой батюшка. Он прибыл из Пскова навестить паству и сейчас нависает над столом «Дрозда». Не хочет садиться — насиделся в дороге.
Знакомится с «Прозой».
— Ну вот, отец Пересвет, — говорит «Проза», — вы и шагнули на страницу моей будущей книги с репликой о женщинах.
— Что ты, что ты, — он машет рукой, — хотя ладно, я пять лет в женском монастыре прослужил, знаю, что говорю.
Начинается разговор о людях на войне. Отец Пересвет под впечатлением о полковых медиках — «Прозе» с ними пока не удалось познакомиться, скромничают, держат дистанцию. Батюшка вспоминает Васильевку:
— То был урок мне. Я понял, что значит «душу за ближнего положить». Как они там работали! Слаженность, сосредоточенность! Обстрел начался. Начмед всех в окопы загнал, а сам остался под огнем перевязывать раненых. По 25–30 раненых в день было! Я ему говорю: «Капитан, ты мой старец!»
Собеседники берут в штабе два стула и садятся в тени ивы напротив входа в штаб. Под этим же деревом припаркован «ситроен» «Прозы».
Обсуждают место священников на войне. Их, как и политработников, не хватает. По мнению отца Пересвета, капеллан должен быть в каждом батальоне, а не один священник на полк. Вот у луганских казаков религиозная основа, священники встроены в систему, и все веруют.
— Я считал казаков ряжеными, выходит, ошибался? — спрашивает «Проза». — У них же нет экономической базы, как при царе.
— У них духовная база — православная. Съезди к ним обязательно, а то про них ведь тоже книг не пишут, — предлагает отец Пересвет. — На войне все веруют. У меня благословение возьмут и вперед — через Васильевку, сквозь ПТУРы.
Для десантников Васильевка стала самой горячей точкой на этой войне.
