Он остановился, лишь когда швырнул мясорубку в окно.

Широкое стекло жалобно дзинькнуло, брызнуло осколками наружу, запуская на кухню холодный зимний воздух.

Максим уставился на черную дыру в оконной раме и застыл, чувствуя, как ветер обдувает лицо. Потом огляделся, двигая головой будто робот. Обвел взглядом еще совсем недавно уютную кухню, где они с Полиной столько раз вместе завтракали и ужинали.

Комната напоминала поле боя. В ней не осталось ничего целого. Даже в двери холодильника была вмятина, причем не одна.

Больше никогда он тут с Полиной завтракать не будет. Не станет наблюдать вечером, как она крутится в коротких шортах, накрывая на стол.

Эта лживая предательница больше не пожарит ему здесь ни одного стейка, не сварит кофе. Не улыбнется…

И так ему стало хреново от осознания всего этого, что захотелось выть. Громко, протяжно, как делают раненые звери, когда понимают, что пойманы в железный капкан.

Максим опустил взгляд на свои руки.

Умудрился изрезать пальцы о стекло.

Царапины кровили, но Максим не чувствовал боли, по крайней мере физической. В груди же болело так, что казалось, еще чуть-чуть, и его долбанет инфаркт.

Инфаркта не случилось.

Максим подвигал плечами, словно отгоняя от себя всю ту жуть, которую сам же и натворил.

Прислушался, пытаясь определить, где именно в ту минуту находится жена.

Отчего-то был уверен, что выйдет в гостиную, а Полина там.

Как бы они ни ругались раньше, она никогда никуда не уходила.

Наверняка плачет, ждет его, станет давить на жалость, просить прощения. А он не в состоянии слушать ее брехливые речи. Он видеть ее не может. И не хочет!

Поэтому он выйдет в гостиную, возьмет Полину под локоть и выставит вон с чемоданами.

Плевать, куда она пойдет. Пусть едет к бабке в ее обветшалый дом. Пусть катится ко всем чертям. Это больше не его дело.

Полина – больше не его дело.

Однако жены в гостиной не оказалось.

Максим удивился, пошел ее искать.

Пока обходил комнаты, все продолжал крутить в голове одну и ту же мысль: почему Полина не смогла стать такой, какой он хотел ее видеть? Послушной, милой, верной в конце концов. Разве он так много от нее требовал?

Сам давал немало. Последний год только и жил тем, что обеспечивал ее хотелки, заботился о ней, оберегал. Что получил взамен?

Эта дрянь даже не удосужилась ответить ни на один вопрос. Его же очень волновали детали ее измен. С кем, когда, сколько раз… Как умудрилась держать в секрете? Хреновый он следователь, если такое пропустил. Считай, профнепригоден.

Сапожник без сапог, женатый на гулящей сучке.

Куда она запропастилась, кстати?

Полины не оказалось ни в одной из комнат.

Максим вернулся в гостиную, глянул вверх, увидел красный глаз камеры, установленной в деревянной арке. Тут-то и догадался прокрутить на телефоне видеозапись.

Оказалось, Полина давно ушла – сразу после того, как вышла из кухни.

Сама?

Надо же, какая сознательная. Сказал – иди, и пошла. Скорей всего, сообразила, что ей с Максимом больше ничего не светит.

Вроде бы он именно этого и хотел – чтобы она как можно скорее отсюда скрылась. Чтобы ему не пришлось видеть ее лицо еще хоть раз.

Но в то же время стало до жути неприятно.

Взяла и ушла.

Подло бросила ему признание в лицо и усвистала куда подальше.

Он что, так мало для нее значит, что она даже не попыталась извиниться? Да, он поймал ее на горячем, после такого хрен оправдаешься, особенно перед ним. Но она могла хоть попытаться все наладить, верно?

Еще как могла!

Больше того, она обязана была начать каяться, как только увидела письма. Может, он тогда даже послушал бы ее. Но паршивка, наоборот, вела себя так, будто виноват он! Хватило же наглости…

Неужели у нее нигде даже не проскочило, что надо бы извиниться за свою подлость?

Максим оглядел комнату и наткнулся взглядом на синие чемоданы. Один побольше, другой поменьше. Даже их не забрала!

Она что думает, он должен привезти их ей лично? Он ей доставщик, что ли? После такого она очень наивна, если ждет от него какого-то человеческого отношения.

А впрочем…

Это ведь отличный повод еще раз увидеться.

Посмотреть в ее лживые глаза, еще раз задать ей так мучившие его вопросы.

Но не ночью, конечно. Завтра.

Наверняка за ночь Полина поймет, что натворила, сколько потеряла. А потеряла она много: мужа, который о ней заботился, уютное жилье, деньги, которые он все до копейки тратил на нее.

Полина усовестится, наконец догадается, как должна была себя повести. Максим получит от нее причитающиеся ему извинения.

Это, конечно же, ничего не изменит. Ибо их отношения закончились в тот момент, когда она призналась ему в измене.

Он ее не простит, нет. Ни за что и никогда он ей подобного не простит. Завтра же подаст на развод.

Но вот послушать извинения жены, пусть лживые, ему все-таки хотелось.

Глава 13. Завтрак с огоньком

Полина спустилась к завтраку медленными, неуверенными шагами.

После долгих разговоров с бабушкой, а потом одиноких рыданий в подушку, этим утром она чувствовала себя будто в космосе.

– Поля? – позвала бабушка.

Полина вошла в крохотную кухню.

Да, дом у бабушки был двухэтажный, но комнаты маленькие, и ремонта они не видели давно. Мебель, хоть и добротная, тоже видала лучшие дни.

Впрочем, сегодня Полине на бабушкиной кухне было во сто крат уютнее, чем дома у мужа, который скоро станет бывшим.

– Доброе утро, – сказала она, проходя к столу.

Бабушка уже успела собраться на работу. Черные волосы убраны в высокую прическу, на лице аккуратный макияж. Одета в идеально отглаженную бежевую блузку и черные брюки, в отличие от Полины, которая спустилась к завтраку в халате с Минни Маус.

Спасибо хоть, бабушка не выкинула ее старую одежду, та так и осталась висеть в шкафу, иначе сегодня ей было бы не во что переодеться.

Бабушка поставила перед ней тарелку с оладьями, положила с краю сметану и ежевичное варенье.

Полина хмуро уставилась на сладкие кругляши. Надо же… Оладьи! И пахнут обалденно. Обычно в этом доме завтракали лишь овсянкой, ибо она полезнее, чем всякие там вкусности.

Бабушка же ее реакции будто бы не заметила.

– Вернулась домой, моя красота… – проговорила она, посмотрев на внучку ласково.

Полина к ее ласковым взглядам совсем не привыкла. С чего вдруг такие перемены?

Соскучилась, что ли?

– Никакая я не красота, – хмыкнула она, вспомнив, какое чучело увидела сегодня в зеркале.

Горе никого не красит. Полину не украсило тоже. Веки опухли так, будто ее покусали пчелы. Еще бы – столько рыдала.

– Что думаешь делать дальше? – спросила бабушка, усаживаясь напротив.

– Чуть приду в себя, буду искать работу, я же на заочном. Надеюсь, найду что-нибудь подходящее. Ба, ты не думай, я не сделаю как мама.

Она сказала это и посмотрела на родственницу внимательным взглядом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила бабушка, сведя черные брови у переносицы.

– Я не стану подкидывать тебе своего ребенка. Устроюсь куда-нибудь, заработаю денег, буду вкладывать в наш бюджет. Сама стану растить малыша, он не будет тебе в тягость, как я…

Бабушка уставилась на нее с обомлевшим видом.

– Поленька, ты не была мне в тягость. Ты же росла не с кем-нибудь, а с родной бабушкой! Откуда такие мысли?

Откуда, откуда… Да все оттуда же.

Пусть Полина жила с родной бабушкой, но почему-то до вчерашней ночи не думала, что по-настоящему ею любима. Старшая Белова умело скрывала свои чувства к внучке.

– Поля, ты мне не в тягость, запомни, – сказала бабушка твердым голосом. – Я рада, что в трудной ситуации ты пришла ко мне. Помогу тебе и с работой, и с ребенком. Знаешь, я чувствовала, что ты вернешься.

Бабушка сказала это таким уверенным голосом, будто и вправду предвидела, что у Полины с Максом не получится никакой семьи.

– Твой вчерашний рассказ никак не идет у меня из головы, –