Эмма встала, уверенно подбоченившись, и оглядела на сухой ров, который когда-то, вероятно, был прекрасным водоемом, испещренным водяными лилиями.

— Нам надо будет его полностью перекопать, заново наполнить водой и переобустроить дно, — проговорила она.

— Не похоже, что тут было какое-то водное сооружение, — сказал Чарли, делая заметку в своем телефоне.

Она нахмурилась.

— Никогда не слышала, чтобы Винсента в своих садах использовала насосы для подачи воды, но без планов…

— …невозможно узнать это наверняка. — Ее друг кивнул. — Ты ж усадила Сидни копаться в их семейном архиве?

Она усмехнулась:

— Ты меня хорошо знаешь.

— Да, ты никогда не упускаешь шанса припахать к проекту реставрации самих владельцев, я ни разу не видел, чтобы кто-то из заказчиков сорвался у тебя с крючка.

— В конце-концов, это их сад. Они тоже обязаны заботиться о нем. Иди сюда, хочу показать тебе кое-что.

— Было бы славно, если бы Сидни удалось отыскать какой-нибудь давно утерянный дневник Винсенты и тайник с ее письмами, — задумчиво произнес Чарли, когда они шли по дорожке, обсаженной разросшимися и потерявшими форму тисами. Эта дорожка являла собой верхнюю границу водного сада, а по другую ее сторону начиналась та самая загадочная зеленая комната.

— И чтобы в них было подобное описание, где все было рассажено и почему. Эх! Мечтать не вредно.

— Ты же знаешь, мы успешно воссоздавали сады, пребывавшие в гораздо худшем состоянии, — настаивал он.

— Твоя уверенность испарится после того, как увидишь это, — сказала Эмма. Они пролезли через дыру в тисовой изгороди и увидели, в каком диком беспорядке побеги ежевики сплелись с ветвями деревьев над вершиной кирпичной стены зимнего сада.

Чарли тихонько присвистнул.

— Если это выглядит настолько ужасно отсюда, то…

— …я и представить не могу, что творится внутри, — закончила фразу Эмма.

— Что тебе известно про это?

— Сидни сказала, это зимний сад, — ответила она.

— Тогда почему там из середины растет двадцатифутовая буддлея? Это же не зимостойкое растение, — спросил он.

— Потому что буддлея самосевом проберется везде, куда только сможет. Из семян она даже лучше вырастает, — объяснила девушка, ведя его вокруг скругления стены до тех пор, пока они не достигли ворот.

— Если верить воспоминаниям Сидни, за всю ее жизнь эти ворота ни разу не отпирались.

— Зловеще, — сказал Чарли и потряс ворота. С них посыпалась ржавчина, казавшаяся оранжевой на его темно-коричневой коже. — Ворота-то добротные, но вот обращались с ними плохо уже лет сто, если не больше.

Она сощурилась, пытаясь проникнуть взглядом сквозь путаницу ветвей. Даже в конце февраля густая растительность загораживала обзор. В этих зарослях легко было различить только плетистые розы да ярко-красную кору кизила. А там, дальше — неужели это морозник пробивался из-под необрезанной камелии? — трудно сказать.

— Похоже, у всех этих растений было лет двадцать-тридцать бесконтрольного роста. Вероятно, когда они уже начинали лезть в остальную часть сада, кто-то приносил лестницу и просто вырубал самые настырные. Ты только посмотри, как тот кизил обкромсан, — Чарли, указал на странно наклоненное дерево.

— Сидни говорила, что садовники сократили частоту обрезки до одного раза в год. — Чарли стрельнул в нее взглядом, и она добавила: — Я уговорю ее нанять новую бригаду садовников, из другой фирмы, прежде чем мы уедем отсюда.

— Так как нам все же пробраться в зимний сад? И что же мы обнаружим там, когда проникнем в него?

И почему он был заперт так долго?

Чарли сдвинул на затылок выцветшую бейсболку Mets, которую давным-давно привез из поездки в Нью-Йорк, и почесал лоб.

— Разной степени разруху?

— Уверена, — ответила Эмма.

— Мы принесем болгарку, разрежем прутья и так откроем ворота, — предложил мужчина.

— Я не меньше, чем ты люблю побаловаться с болгаркой, но здесь это не прокатит. Владельцы очень трепетно относятся к идее сохранения истории, рушить ничего не разрешают.

— Тогда берем плодосъемник[28] и проделываем в зарослях проход достаточного размера, чтобы спустить лестницу вниз на ту сторону стены. Мачете на рассвете![29] — пошутил он, для пущего эффекта еще сильнее утрируя свой шотландский акцент.

Через плечо Чарли Эмма заглянула в щель ворот.

— Все может быть, но эти растения могут оказаться ценными.