— Шичков? Удивительно мягкий и деликатный человек. Тихий, безответный. Никогда никаких конфликтов. Из тех, знаете, кого обидишь и не получишь сдачи. Словом, безропотный.

Тихий, безропотный? Но безропотные разве пишут такие шальные бумаги? Ни на что тратят шесть лет своей жизни? Превращаются в настоящих жалобщиков?

Как же все это понять, совместить?

* * *

20 октября, упав с высокой эстакады, три с лишним метра над полом, разбился насмерть электрослесарь Красинцев. Комиссия записала в акте: «Ограждение выполнено с нарушением техники безопасности». Иными словами, на эстакаде не хватало перильцев.

Прошло несколько месяцев, и здесь, на Калининском заводе железобетонных изделий, случилось новое несчастье. Пострадала оператор Благова. В конце смены она спустилась почистить бетономешалку, а плакат «Не включать, работают люди» не вывесила. Бригадир Шмалько не посмотрел и включил привод. В результате, перелом бедра. В акте комиссии было сказано: «Грубое нарушение техники безопасности» — и перечислялись все виновные: начальник цеха Ципленков, старший мастер Мелехин, бригадир Шмалько и сама пострадавшая Благова.

Безобразное отношение к технике безопасности превращалось здесь, на заводе, в систему, и этому пора было дать решительный бой.

Следователь прокуратуры Новопромышленного района города Калинина Юрий Константинович Никитин возбудил уголовное дело. Эксперту Валентине Ивановне Полуэктовой (окончила лесотехнический техникум, по специальности — техник-строитель) поручалось изучить оба случая и назвать первых, самых основных виновников. И Полуэктова назвала: в смерти электрослесаря Красинцева и в увечье оператора Благовой виноват прежде всего главный энергетик завода Алексей Васильевич Шичков. Красинцева он «не обучил безопасным методам труда», а несчастье с Благовой произошло, так как на бетономешалке отсутствовала специальная блокировка. Прокурор района обвинительное заключение утвердил и дело направил в суд, приписав: «Прошу передать его нарсудье Маркову».

Намечалась выездная сессия, громкое воспитательное мероприятие.

Суд заседал в красном уголке завода. Народу набилось битком, человек двести. Шичков продолжал твердить: «Красинцев упал потому, что на эстакаде не стояли перила, а блокировка на бетономешалке не предусмотрена проектом. Полуэктова в энергетике не специалист, прошу назначить новую экспертизу». Но суд ему в этом отказал, отметив: «Компетентность эксперта у суда никаких сомнений не вызывает».

На второй день объявили приговор: три года лишения свободы. И тут же, в красном уголке, Алексея Васильевича взяли под стражу.

Однако через месяц уже областной суд признал, то по отношению к Шичкову явно перегнули палку: «Преступление он совершил по неосторожности и при стечении случайных обстоятельств, отец погибшего Красинцева просит не лишать осужденного свободы...» Из тюрьмы Алексея Васильевича освободили и назначили новое наказание: три года условно с обязательным привлечением к труду. Будет жить дома и работать по соседству на стройке.

А скоро выяснилось, что в гибели слесаря Красинцева Шичков и впрямь не виноват. Следствию и суду все было ясно, экспертиза Полуэктовой не вызывала у них ни малейших сомнений. Однако по протесту председателя областного суда дело рассмотрел президиум облсуда. Он-то и установил, что «в дейстиях Шичкова нарушений нет» и что «обвинение его является необоснованным».

Теперь на совести Шичкова оставался один-единственный случай с оператором Благовой. Наказание ему опять снизили: два года условно и без принудительного привлечения к труду. Это означало: работать вправе, где пожелает.

Но что такое два года условно после всего, что с ним было? После скамьи подсудимых, установленной у всех на виду, в красном уголке завода? Грозной речи прокурора? Плачущих родственников покойного Красинцева, на которых Шичков глаз не смел поднять? Стыда, позора? Буханки хлеба и банки консервов, которые сердобольные сослуживцы совали Алексею Васильевичу, когда конвоиры вели его к машине с зарешеченными окнами?

Да ничего ровным счетом! Пустяк, ерунда. Считайте, в рубашке человек родился. Шичков может вернуться на родной завод и жить прежней нормальной жизнью.

Наверное, девять из десяти, девяносто девять из ста так именно и поступили бы. Вся эта история поросла бы для них травой забвения. А что, собственно, случилось? Ничего не случилось. Живем дальше.

Но Шичков — нет, не забыл. Он поставил главной — да что там главной — единственной целью своей жизни доказать, что он вообще не виноват. В несчастном случае с Благовой — тоже. Что он вообще чист как стеклышко.

* * *

Официальные ответы на все письма Шичкова в разные судебно-прокурорские инстанции собраны в одну толстую папку.

Сижу, читаю. Из прокуратуры Калининской области: «Сообщаем, что уголовное дело по обвинению вас изучено, осуждены вы правильно...» Из Верховного суда РСФСР: «Вина... доказана. Жалоба оставлена без удовлетворения». Из Прокуратуры РСФСР: «Осуждение вас признано обоснованным... Материалы дела исследованы всесторонне и объективно...» Еще из Прокуратуры РСФСР: «Ваша вина... доказана». Из Прокуратуры СССР: «Осуждены вы... обоснованно». Еще из Прокуратуры СССР: «Оснований к опротестованию приговора не установлено». Еще из Прокуратуры СССР: «Установлено, что... выводы эксперта находятся в соответствии с материалами дела». Еще раз из Прокуратуры СССР: «Ваша повторная жалоба рассмотрена и... оставлена без удовлетворения».

Три с половиной года Шичков слышал: «Угомонитесь, все правильно. В гибели Красинцева вы не виноваты, однако несчастный случай с оператором Благовой дело ваших рук».

А через три с половиной года эти «совершенно правильные» и «абсолютно обоснованные» решения опротестовал в порядке надзора заместитель председателя Верховного суда РСФСР. Согласившись с ним, судебная коллегия Верховного суда республики отменила все предыдущие решения и дело направила на новое расследование.

Выходит, все эти годы неугомонный Шичков стучался в разные двери, а его просто не слышали. Ответы он получал не по существу, а пустые, бюрократические отписки.

О неугомонном Шичкове — наш главный разговор. Но сперва давайте подумаем об отписках. Мне кажется, вопрос тут совсем не так прост.

Когда постановление президиума Калининского облсуда, оставившее Шичкова виноватым в несчастном случае с Благовой, в первый раз только легло на стол работника надзорной инстанции, тогда, я полагаю, куда легче было бы разглядеть все пороки следствия, которые и заставили в конце концов судебную коллегию Верховного суда республики потребовать провести его заново. Почему легче? А потому, что дело это еще не попало на поток.

Заметьте: чем дольше движется оно по разным инстанциям, тем обильнее обрастает однотипными, повторяющими друг друга ответами: «Все правильно, закон не нарушен». Как снежный ком лепятся такие ответы. Один, два, пять, десять... К чему это приводило? А к тому, что в результате возникла, не могла не возникнуть прочная инерция отношения к делу Шичкова. Каждый следующий юрист получал