— Шкуру его видел? Видел сколько шрамов? То всё от клювов и присосок кальмаров. Бывает загарпунишь старого, крупного кашалота, а он аж серый весь, так шрамами покрыт. И охотятся они интересно. Кашалот ныряет на глубину и хватает кальмара своей пастью, пытаясь поднять его на поверхность. А у кальмара другая задача — он кашалота пытается утопить! Тому же дышать надо, больше получаса он под водой не протянет. Вот и бьются они — кто кого. Если кашалот кальмара поднимет, то он прыгать начинает, и бьётся об воду, пытается кальмара с тела своего сбросить, тот же не будь дураком, держится за кита и клювом его своим рвёт. От ударов об воду обычно и погибают кальмары, а кашалот уже потом их на части рвёт и глотает. Ну а бывает наоборот, попадаются такие крекены, что топят кита и тогда уже они кашалота лопают. Но не всегда кашалоту и на поверхности везёт. Мы как-то мертвого кашалота нашли, у него кальмар в пасти был, тоже мёртвый. Кальмарчик то маленький совсем, едва полтонны весом и метров пятнадцать в длину, но смог кита задушить. Дыхало ему своими щупальцами перекрыл, а кашалот сбить его не смог, вот и померли оба.

— Охринеть! А было такое, что кит на китобойца нападал? — это мне тоже интересно, скоро меня на один из этих корабликов направят, нужно же мне знать, что меня ждёт.

— И такое бывает. Когда кит на лине болтается, многое от рулевого зависит. Надо так маневрировать, чтобы кит всё время впереди судна был. Только так в него можно добойный гарпун всадить и к китобойцу подтянуть. А он же на месте не стоит, бывало, нырнёт, а всплывает прямо под бортом, вот тогда и можно от него получить. Бывает хвостом врежет так, что марсовый из бочки вылетает, поэтому все «бочкари» привязываются. Там в бочке только привязанным и можно сидеть, когда кит дёргает линь, весь китобоец ходуном ходить. Или вот был случай, кит под винтом выплыл и лопасти нам снёс, а в море шторм! Судно без хода осталось, к волне не повернёшь, вот мы натерпелись тогда! Думали живыми не выберемся! Только через четыре часа к нам другой китобоец подошёл и на буксир взял. Жуткое дело я тебе скажу Витька! Вообще, если рулевой хороший на вахте стоит, то и проблем считай нет, а бывало поставят салагу какого, так после первого же выстрела без линя и гарпуна остаться можно! Кит в бок или назад уйдёт, да так дёрнет, что или линь лопнет, или гарпун согнётся и выскочит. Если под углом рывок, то амортизационная система не сработает, всё вывернет.

— Так гарпун же под сто килограммов весит! Как его согнуть то можно?!

— Да запросто Витька! Да если гарпун погнуло, то не беда, в процессе вываживания кита гарпуны часто деформируются. Но не ломаются, так как их хвостовая часть сделана из мягкой стали. Потом их выправляют в кузнице на базе и возвращают на китобойцев. А гарпунов на китобойце хватает, обычно их пятьдесят-шестьдесят штук!

Я, конечно, не занимался только учёбой, старик Томас жил по какому-то своему, стариковскому расписанию. Два раза в день он устраивал себе перерыв на короткий сон. Час-полтора поспит и снова как огурец. Такой же зелёный и весь в пупырышках. Шучу, старик держится молодцом. И самое главное, несмотря на то что норвежец, по-русски говорит очень чисто. За это его и взяли в качестве-гарпунёра наставника на плавбазу, несмотря на возраст. Говорит у поморов жил почти четыре года, там и выучил.

— Я Витька сопливым юнгой ещё был, тогда. Когда в море впервые вышел, мне тогда всего одиннадцать лет было. Камбузёром начинал, а потом палубным матросом, боцманом, помощником гарпунера и уж потом только за гарпун взялся. Ну так вот, вода у нас как то закончилась и меня на ялике капитан к поморам отправил, бочку значит набрать. Пока я там возился, штормит начало, я и остался шторм пережидать на берегу. Два дня тот шторм был, а как закончился и не пришло за мной моё судно. Это потом я уже узнал, что его на камни выбросило и вся команда погибла, а тогда я каждый день на берег выходил, да ждал, когда же за мной мои товарищи вернуться. Не вернулись значить. Два года я с поморами прожил, русский язык выучил, а когда через два года первый краболов к берегу причалил, то я уже и уезжать не хотел, остался. Женился я только что на русской девушке, молодой был глупый. Надо было вместе с женой тогда к родным берегам перебраться. Ещё через два года померла моя жена, родами значить не разродилась. И она и сын померли. Тогда-то я и решил вернуться, как только возможность представилась, так сразу и ушёл. Такая вот история Витька, теперь вот пригодился мне ваш язык, тебя балбеса учу.

— Сам дурак старый! Ладно Томас, я это, чего-то плохо себя чувствую, надо мне на процедуры сходить, в лазарет.

— Знаю я твоё «плохо себя чувствую»! Опять медсестре юбку задирать будешь?! — начал возмущаться Томас, а потом только рукой махнул и улыбнулся — Ладно, иди, дело молодое. Завтра продолжим.

С Ирочкой у нас как-то быстро всё сладилось. Даже сам не ожидал. Как-то идя очередной раз в столовую на ужин, после душа и тяжёлой смены на разделочной палубе, я задумался и пропустил появление моей королевы красоты. Она на себя сама внимание обратила, просто от всей своей пролетарской души врезала мне пощёчину, да так, что у меня аж в глазах потемнело. Это, наверное, всё докторица стерва на неё так плохо влияет, та тоже чуть что сразу в рукопашную бросается.

По поводу таких случаев, ну, когда меня по морде бьют, у меня есть два правила. Первое — если соперник сильнее и больше, или их несколько — это стратегическое отступление, проще говоря тут я предпочитаю смазывать пятки. Если же соперник моей комплекции или слабее, то в этих случаях только атака! Ну а какой Ирка мне соперник? Вот и я бежать не стал, а пошёл в решительное наступление.

Через пару секунд, боец более лёгкой весовой категории был зажат в углу, а руки его были крепко зафиксированы.

— Жохов! Пусти! Ты подлец! Теперь про меня по всей плавбазе и флотилии гадости